Веселый Роджер. Ольга Вечная
что способна на подобное. Первую неделю после новости ходила в шоке, как будто в ступоре. Все ждала, что Артём позвонит и скажет: диагноз ложный. Затем все мысли занимал Вик. А потом он ее выгнал. Веру дважды выставили на улицу за последние три месяца.
Несколько свиданий, пара поцелуев и Артём. Вот и все ее прошлое.
Шесть двенадцать. А-а-а! За окном темно, но город уже начинает пробуждаться, люди стоят на остановках, с которых, газуя, резво стартуют автобусы. Белов наверняка сладко спит под своим пиратским флагом. А Вера здесь совсем одна, без всякой защиты, готовится к завтрашнему дню, не чувствуя в себе сил даже встать на ноги и добраться до спальни. Так и вырубается на линолеуме крошечного коридора своей студии в двадцать четыре квадрата.
Подскакивает в половину десятого и сразу идет в ванную, разминая затекшие после сна на полу мышцы. Невыносимо тянет шею и где-то в районе поясницы. Душ, кофе и тусклое солнце из окна насыщают энергией, которая вылилась из нее за бесконечную ночь слезами. Ужас уступил место молчаливой решительности. Вера мрачно смотрит на кусочек шоколадки, который достала к кофе, и думает о том, что сегодня, должно быть, самый важный день в ее жизни.
Белов ждет у входа в клинику. Интересно, давно? Не позвонил, не написал. Одет в рубашку, неформальный темно-синий костюм в его стиле и белые кеды.
– Готова? – спрашивает вместо приветствия.
– Расскажешь, зачем нужен был весь этот цирк перед твоим отцом, если с тех пор ты не позвонил и не написал ни разу?
Неважно, что Белов подумает и как выглядят ее слова. Хуже уже не будет. Вера так злится на него, что хочет стукнуть.
– Цирк, как и всегда, нужен был зрителям. А главной актрисе я приготовил подарок, он в машине. За оказанную услугу.
– Не стоило беспокоиться, мне было не сложно.
– Мне тоже.
Когда они в прошлый раз заходили в больницу, он держал ее за руку, сейчас этого не хватает. До фотографий уже нет дела: страх засветиться на весь интернет резко меркнет рядом с угрозой жизни. Вера смотрит на Вика и не верит, что эта неделя в его объятиях вообще была. Он так холоден и спокоен. Никак не выдает то, что помнит, как целовал ее грудь, слизывал шампанское с ключиц. Как шептал на ухо, что хочет ее до трясучки. Просто идет рядом как ни в чем не бывало. Агрессивные татуировки выглядывают из-под белого манжета рубашки, мятежный дух дико контрастирует с классикой.
Почему мужчины так жестоки к ней? Стоит довериться, пустить в душу, Вера тут же становится ненужной. Должно быть, дело в ней самой. Радости последняя мысль не добавляет.
«Как ты мог забыть?!» – хочется кричать на Белова и бить кулаками по груди, игнорируя первое правило. Но она никогда так не поступит. Молча идет рядом, часто моргает, прогоняя слезы. Когда они уже выльются все, бездонный колодец там у нее, что ли?
Перед самым кабинетом Вик вдруг останавливается, поворачивается к Вере, обхватывает ладонями ее лицо.
– Все будет хорошо, слышишь? Мы живем в двадцать первом