Конъюгаты: Три. Люминис Сантори
припёрся?
– Мне что, на колени встать.
– Тебе это нетрудно. Вон, какие здоровые ноги.
Хрисанф чуть отошёл к спаду и простерся в форме тупого угла, забросив руки в её сторону, как какой-нибудь древний герой к своей цели.
– Хватит придуриваться. Мне неинтересно. И надень рубашку. Здесь прохладно.
– Если тебе холодно, я тебя согрею.
– Хватит унижаться. Уже несмешно. Шесть часов, дорогой, на циферблате.
Она указала пальцем на висевшие в отдалении большие настенные часы. Поскольку Далила была близорука, Кирсанов повесил в этой зале чуть ли не гигантские. Хотя это была своеобразная часть интерьера, но было удобно и не надо было щуриться или тянуть глаза к вискам.
– Если хочешь, чтоб это скорее кончилось, поцелуй меня и уйду во спокойствии, счастии и гармонии.
Она посчитала, что это справедливое предложение.
Иначе, действительно выйдет всё крайне некультурно.
– Ну, всё?
– Ещё.
Целует.
– А теперь как? Как ощущения?
– Я ещё не простил тебя. Продолжай.
– Ах ты! Это же ты должен был!
Затыкается его ртом и губами. Улыбается. Забывает о большом круге с циферками и стрелками.
– А ты научился.
– Чему?
– Этому.
– А?
– Когда мы впервые были вместе, ты не умел так.
– Та брось! Это ты ничего не умела!
– Ну, точно.
– Что ты имеешь ввиду?
– Но всё равно ты научился.
Гладит его.
– Мадам, вы сегодня вконец решили меня опустить.
– Нет же.
Целует.
– Почему такая.
– Ничего не такая.
– Далила…
– Коська сказал бы, что мои мэри-сью прокачаны до невозможности.
– Почему?
– Потому что в реале так не бывает.
– Почему?
– Женский персонаж слишком нежный и сильный. Так стандартно да. Что даже и неинтересно.
– Почему?
– Потому что если неинтересно, то никто это и не читает.
– Почему?
– Потому что.
– Аа.
– Почему?
– Потому что.
Слишком много диалогов. Люди говорят, что это и так известно. Это не сюжет. Это тайна двоих. Тишина двоих. Шум двоих. Это нельзя описать. Описывайте сюжет, интригу, пакости, развивайте фантазию и глушите ей реальность.
Но на этом Кирсановы не заткнулись. Не та эта была разумная парочка "со счастьем в тишине". Как раз таки такие, но не в том смысле. В том, да не в этом. В этом, да не в том.
– Мне кажется, ты подходишь мне.
– Это твоё утешение.
– А как надо тебя утешить?
– Никак, забудь. Я сам знаю.
– И ты подходишь Арсену.
– Нет.
– Ладно. Тогда подходишь мне.
– Я никому не подхожу.
– Можешь плакать. Я серьёзно. Конечно, я не смогу, как это ты бы хотел видеть. Это всё, что я могу выжать. Можешь себе допустить, что в этот раз я не так холодна и чванлива,