Философия уголовного права. Отсутствует
обычай выставлять преступников в публичных местах. Если виновный, испытывая наказание, сохраняет еще в своей душе остаток честности и стыда, слабое желание вступить когда-нибудь снова на путь добра, то можно с уверенностью сказать, что сходя с позорной эстрады, где он, как скованный дикий зверь, в продолжение часа встречал насмешливые взгляды своих ближних, он непременно почувствует в своем сердце твердую решимость повторять преступление и ненависть к обществу за его насмешки! По большей же части случается, что преступник, которого желают обесчестить, бросает оскорбление в лицо честной и наивной толпе, пришедшей смотреть на него, и, таким образом, она вместо назидательного урока узнает здесь ужасную, незнакомую ей тайну, что на поприще преступления и стыда можно жить так же легко и спокойно и быть довольным собою, как и на пути чести и с чистой совестью честного человека.
Так как основы, выставляемые философией уголовного права не что иное, как естественные основы человечности и правосудия, приспособленные к репрессии преступлений и к защите общества, то понятно, что они мало-помалу должны были восторжествовать над свирепыми инстинктами и дикими страстями, которые заставляли молчать в сердце человека голос совести; мало-помалу проникли они в законодательство с тою непреодолимою силою, которая заключается в истине. В самом деле, если мы взглянем на путь, пройденный цивилизованными нациями на этом поприще, мы будем иметь достаточно причин гордиться превосходством нашего поколения над поколениями, ему предшествовавшими.
Уголовное право сначала ограничивалось только правом мести, правом, совершенно частным, которое становилось наследием всего семейства обиженного и бичом семейства обидчика, преследуя его в его собственной личности и в личности его детей, внуков, правнуков, в личности всех его родственников до того, пока кровь не смывалась кровью. Эта дикая страсть оставила следы во всех первоначальных законодательствах и даже нашей цивилизации не удалось еще уничтожить их совершенно в некоторых из наших морских департаментах.
За частной местью последовал в иных местах денежный выкуп, wehrgeld, освященный и установленный варварским законом или местными обычаями, как, например, у воинственных племен Германии; в других – религиозное покаяние, как в большей части восточных государств: в Индии, Персии, Египте и Палестине. Так как там все законы считались Божественным откровением, то всякое преступное действие считалось оскорблением, нанесенным Богу, Которого преступник должен удовлетворить. Отсюда следовало, что все прегрешения в делах богослужения, религиозной дисциплины и в правилах веры, т. е. действия, которые сами по себе не имеют ничего оскорбительного, наказывались точно таким же образом или даже гораздо строже, чем самые гнусные преступления. Волшебников, некромантов, тех, которых обвиняли в смешении крови касты, менее чистой, с кровью касты воинов и жрецов, возводили на костры; нарушителей субботнего покоя побивали