Двенадцать. Евгения Васильева
к двери вплотную. Однако не захожу, как обычно бывает, а напротив, выворачиваю ее. Дверь перестает быть черной, становится ослепительно ярким скоплением частиц и падает на меня.
И я падаю. Обратно в свое тело, вперемешку с тем, во что превратилась дверь. Ощущения от возвращения в свое тело невозможно передать словами. Последнее, что я помню, это дрожь во всем теле, которое я снова чувствую, и улыбка на лице.
Глава 4. Таша. День 1. Утро
Я просыпаюсь с тупой болью в голове и чувствую, что лежу на чем-то мягком и удобном. Исследую рот, чтобы найти источник привкуса крови и обнаруживаю внушительный укус правой щеки, который будет еще пару дней манить язык его потрогать. На лицо падает горячий луч света и греет все, кроме лба, на котором лежит холодная ткань.
Мне снился жуткий сон о том, как меня по кусочкам ело большое лохматое чудовище. Давно я не пыталась с такой спешкой выбраться из объятий сна, в этот раз чувствовалось все. Да и после пробуждения сохраняется ощущения, будто по мне прошлись. Как если бы этот монстр из сна пожевал мои разорванные части, и, не удовлетворившись вкусом, выплюнул, а они от безысходности срослись обратно.
Зеваю и открываю глаза, готовясь увидеть свою комнату и крикнуть маме, не сильно ли я их вчера напугала своим обмороком, но вижу высокий, метра четыре, не меньше, сводчатый потолок, имеющий на самой вершине круглое окно, свет из которого и грел мое лицо. Вся комната по форме представляла собой конфету «трюфель», светло-серый конусовидный потолок не имел границ со стенами и плавно расширялся до самой земли. Слева от меня деревянное окно, занавешенное чистым белым тюлем с узором из турецких огурцов, за которым ничего нельзя было различить, кроме зелени и проглядывающего сквозь нее неба. В ногах также располагалось маленькое прямоугольное окно, задернутое темной шторой так, что можно было только заметить движение позади него из-за пляшущих теней.
На больницу это было не похоже. Хоть сейчас и ни одно учреждение здравоохранения и не функционирует так, как это было раньше. Врачи, настоящие доктора по призванию, помнят, что они давали клятву не только на то время, когда им за это платили, но и в знак того, что окажут помощь тем, кто в ней нуждается, по прежнему ведут прием. Но я ни разу не видела, чтобы госпиталь выглядел так, даже импровизированный.
Я села на край кровати, оказавшейся излишне высокой, так что моим ногам до пола было еще сантиметров двадцать, в связи с чем пришлось спрыгивать. Ноги ощутили прохладный пол, выложенный гладкими камушками, как тропинка в саду. Из мебели в комнате не было почти ничего, кроме занимавшей половину пространства накрытой десятком вязаных пледов всех возможных оттенков синего цвета деревянной кровати, украшенной невиданной красоты резьбой, похожей на бурные морские волны, и огромного старого зеркала, занимавшего пространство в углу между двумя окнами. Только взглянув в зеркало, я поняла, что то, что я приняла за мокрую ткань, оказалось толстым слоем изумрудно-зеленой пасты