Двенадцать. Евгения Васильева
я достигла размера небольшой кошки, то почувствовала накатившую волну, от которой все атомы моего тела распались. И я почувствовала это, хотя нервные окончания давно потеряли связь с мозгом, который, я даже не знаю как, продолжал генерировать мысли. Было похоже на то, что мое тело, его остатки, кинули в яму с миллионом крошечных змей, что, сговорившись, откусили по кусочку моей кожи и разорвали тело на части. Кроме боли не осталось ничего, для меня только она существовала в мире. Чувствовать было нечем, все упало в глубокую яму, и я была в каждом кусочке этого потока частиц, раскаленного добела. Ни осталось ничего, а в голове промелькнуло последнее воспоминание: рука, в обрамлении свечения. И так я умираю? Никакого тебе фильма о жизни, просто наступила темнота.
Глава 3. Зелья. День 0
Я зашла в его деревянный дом, пахнущий сосной и сыростью. Чтобы из тесного и темного коридора попасть в главную комнату, необходимо пройти через дверной проем, в котором вместо двери развешаны нити с ракушками, колокольчиками и разноцветными камнями. В обычный день я бы постаралась прокрасться незаметно, почти не касаясь шумных нитей, но сегодня мне не терпится его разбудить. Забегаю в комнату под аккомпанемент шуршания и звона, но все равно остаюсь незамеченной.
Под потолком роится густой видимый глазом смог, Шаяль всю ночь провел в компании курительных смесей. Решаю оставить нотацию до следующего раза и бужу его, развалившегося на кушетке, потрясывая за плечо. Нескольких раз оказывается недостаточно, и я кидаюсь открывать окна, чтобы запустить свежий воздух и яркий солнечный свет в комнату, воздух в которой из-за красных штор приобрел розоватый оттенок, а смог даже поскрипывает на зубах. Одновременно приговариваю, разгоняясь от «Шаяль, вставай» до «Вставай сейчас же».
Из-за того, что тороплюсь, умудряюсь запнуться о практически единственный предмет мебели в комнате, большой круглый стол. Он сделан из сруба ствола дерева с проеденным термитами отверстием посредине, в которое от удара моей ноги со звоном сваливаются две глиняные кружки. Мерзавец, вчера был не один.
– Пожалуйста, прекрати разрушать дом, – послышался сонный голос из дальнего угла.
– Ты проснулся. Наконец-то! – открыв шторы на последнем окне, я села на стол и потерла ушибленную ногу. – Я же еще вчера говорила тебе, что сегодняшний день идеален. Если все получится, я с легкостью найду нужное место и время, мой разум чист и свеж.
– Еще раз тебе повторяю, что ни сегодняшний, ни какой любой день не кажется мне идеальным, – недовольно растягивал слова Шаяль.
Пока я распутывала завязанный вокруг лодыжки плетенный из джута сандалий, чтобы проверить, не сломан ли мизинец правой ноги, Шаяль успел подняться и встать напротив окна так, что свет бил ему в спину и полностью лишал меня возможности увидеть, адекватное ли у него сейчас выражение лица.
– Зелья, мы все помогали тебе несколько лет, исключительно потому, что надеялись, что так тебе становится