Неизбежность счастья. Анастасия Ермакова
которому Алберт, видимо, действительно поручил ввести Полину в курс дел, суетился рядом, знакомил ее со съемочной группой, показывал что и где, шутил, кому-то подмигивал, в общем, всем своим видом демонстрировал, что неплохо освоился в студии за прошедшие три недели, и в общем-то совершенно «свой» здесь человек. Франк знал всех, и все знали Франка.
Первым делом он представил Полину первому помощнику режиссера по сценарию – Мигелю, с которым ей предстояло работать в паре. Парень оказался довольно забавным и даже, как выяснилось, немного говорил по-русски, потому что когда-то учился в Москве.
Суета продолжалась. Полина послушно ходила за Франтишеком хвостом, улыбалась новым знакомым, целовалась с ними, кивала, снова и снова представлялась и не могла отделаться от мысли, что постоянно ищет глазами Альвареса. Так пролетел час или полтора. За это время второму помощнику режиссера по сценарию так больше и не удалось встретиться с самим режиссером хотя бы взглядом.
Наконец дали команду к началу кастинга на главную женскую роль. Полина внутренне приготовилась смириться с кандидатурой Марии, ибо ровным счетом никакого желания с кем-то спорить и что-то доказывать у нее не было. Она даже надеялась, что ей вообще не придется высказывать свое мнение, и она сможет спокойно пойти домой и упасть в кровать. Сказывался сильный джетлаг после перелета, и Полина пару раз чуть не вырубилась прямо во время прослушиваний. Однако, когда пришла очередь Марии, усталость Полины, как рукой сняло. Как не старалась она увидеть в этой кандидатке на главную роль хоть какие-то преимущества перед другими актрисами, она не могла этого сделать. Ей не нравилось в игре Марии абсолютно все. Зато девушку очень впечатлила другая актриса – Наталья Ортега, также пробовавшаяся на роль Элизы. Наталья была далеко не так красива, как Мария. А можно даже сказать, вообще не красива той классической красотой, что ценится в кинематографе. Но в ней было что-то скрытое, тайное и притягивающее к себе. Тот самый шарм черно-белого, который и хотелось передать Полине в своем романе. И она твердо решила, если спросят ее мнения, голосовать за Ортегу. Остальные же участники процесса, как казалось, пребывали в восторге от будущей жены режиссера. Впрочем, это было легко объяснимо.
Когда последняя участница кастинга покинула студию, Алберт объявил что-то вроде худсовета, какой бывает в театре при утверждении ролей.
Главными голосами обладали второй режиссер, продюсеры, кастинг-менеджер, ассистент режиссера по актерам, двое помощников по сценарию, одним из которых была Полина, и сам режиссер. Все ждали его слов.
Сеньор Альварес заявил, что сначала выслушает мнения всех присутствующих. Сам же он записал имя выбранной им претендентки на листе бумаги и, перевернув надписью вниз, положил перед собой на стол. Эта проделка несколько оживила осоловевшую к вечеру команду режиссера и даже внесла в накрывший киношников вечер,