Тьма в хрустальной туфельке. Дж. Дж. Харвуд
на большой леденец:
– Всё-всё?
Элеонора притворила дверь.
– Почти всё.
Ифе подхватила леденец и тщательно очистила от пыли фартуком. Элеонора потянулась за ирисками. Устроившись на кровати Чарльза, она протянула коробку Ифе.
– Скажем ему, что мыши добрались до лакомств, пока всё это добиралось сюда на корабле, – сказала Элеонора, беря толстую ириску. – В общем-то, ему даже знать не обязательно.
Ифе помедлила:
– Тебе ведь нельзя сидеть на его кровати. Нам вообще не положено сидеть здесь.
Элеонора сунула ириску в рот, даже не подумав встать. Ифе была права. Слугам не положено было пользоваться мебелью, предназначенной для людей более высокого статуса, но Элеонора не желала принимать, что Чарльз или его отец будут выше, чем она. Кроме того, раз уж она собирается стать леди, нужно привыкать к хорошей мягкой мебели.
Она привалилась спиной к одному из кроватных столбиков и разложила по своим юбкам красные с золотом занавеси. Эта ткань подходила ей куда больше, чем коричневое шерстяное платье.
– Если бы ты могла сделать всё что угодно, что бы ты сделала, Ифе?
Ифе посмотрела на дверь.
– Ты слезешь с кровати, Элла? Что, если тебя кто-нибудь увидит?
Элеонора покачала головой:
– Ты не ответила на вопрос.
– Я бы вылечила Мишеля, – тут же сказала Ифе. – Ну а теперь ты перестанешь прохлаждаться?
– А что бы ты сделала после?
Ифе всплеснула руками:
– Не знаю! Что у тебя за настроение, Элла? К чему все эти вопросы? У нас полно работы.
Элеонора неспешно выбрала ещё одну ириску.
– Работы всегда полно. И делать её всегда приходится нам. Разве это справедливо? Почему бы и нам не полежать на мягких кроватях и не поносить хорошую одежду? Разве у нас не столько же прав, как у…
Дальше по коридору раздался крик – мужской голос, бессвязно и зло что-то говоривший. Элеонора тут же спрыгнула с кровати и сунула коробку ирисок под одеяла Чарльза. Ифе, подпрыгнув от неожиданности, попятилась от двери.
– Это хозяин? – прошептала она, не сводя глаз с двери.
– Думаю, да, – ответила Элеонора. – Пойдём вместе.
Ифе кивнула, дождалась, пока подруга откроет дверь, после чего обе тихонько вышли в коридор. Ифе всё ещё сжимала леденец.
Дверь в спальню мистера Пембрука была распахнута. Его плащ валялся на полу в коридоре, а сюртук повис на широких перилах главной лестницы. Крики – нет, всхлипывание, вдруг поняла Элеонора, – доносились из его комнаты. Девушка положила ладонь на плечо Ифе, и та спрятала леденец за спиной.
Медленно они двинулись к спальне. И чем ближе они подходили, тем явственнее чувствовали тяжёлый запах бренди. Через открытую дверь Элеонора видела мистера Пембрука в рубашке и наполовину расстёгнутом жилете. Он укачивал что-то в своих ладонях и рыдал, как ребёнок.
Робко она постучала в открытую дверь:
– Сэр?
Пембрук