Тьма в хрустальной туфельке. Дж. Дж. Харвуд
сорочке, девушка покраснела:
– Ох, господи, ты в рубашке! Прости, я зайду позже…
Элеонора подхватила шаль и набросила на плечи. Шерсть была колючей и жаркой.
– Вот. Если я буду в шали – ты же не возражаешь?
Ифе всё ещё выглядела смущённой, и Элеонора попросила подождать её снаружи, чтобы одеться – пусть даже казалось, что она задыхается всё больше с каждой застёгнутой пуговицей. Ифе вошла, как только она закончила, и передала Элеоноре письмо.
– О, это от твоей матушки! – сказала Элеонора, пробегая взглядом по странице.
Ифе коротко нервно кивнула:
– Пожалуйста, расскажи мне новости, прежде чем зачитаешь вслух. Лучше, если я сперва узнаю, что там.
Элеонора улыбнулась:
– Я всегда так и делаю, помнишь? Твоя матушка говорит, что у неё всё хорошо, и у Мэри, и у малышей тоже, и у Патрика, хоть она и не получала от него вестей с тех пор, как он отплыл.
– А это разве нормально?
– Думаю, да. Ведь ему не представится шанс отправить письмо, пока они не окажутся в порту. Спроси Дейзи – она точно знает. В любом случае, она говорит, что Майкл – простите, Мишель – держится и что тёплая погода хорошо влияет на его грудь. Он шлёт тебе свою любовь.
Ифе осела у кровати Элеоноры.
– Хорошо. А она не пишет, может быть, Мишелю что-то нужно?
Элеонора снова перечитала письмо. Его явно писал англичанин: по тому, как Ифе произносила имена своих домочадцев, Элеонора могла сказать, что тот, кто написал это, записал наиболее схожие варианты. Собственно, имя Ифе было написано как «Ева», хотя Элеонора никогда не говорила этого подруге. Она не хотела увеличивать дистанцию между Ифе и её семьёй, переименовывая её.
– У него всё хорошо.
Ифе испустила вздох облегчения и села у изножья кровати Элеоноры, уткнувшись подбородком в колени.
– Хорошо. Теперь можешь читать.
Элеонора села и начала читать письмо вслух, как подобает. Ифе смеялась над шутками своей матушки, охала над деревенскими слухами и краснела каждый раз, когда Элеонора зачитывала вопрос о мальчиках. Но, несмотря на все улыбки, в её глазах застыло странное печальное раздумье, удивлявшее Элеонору. Если бы её брат не заболел – отправилась бы Ифе в Лондон вообще?
Ифе счастливо вздохнула, когда Элеонора дочитала письмо до конца.
– Спасибо, Элла. А мы сможем написать им ответ?
– Конечно. Что бы ты хотела им сказать?
Плечи Ифе поникли.
– Я… я не знаю. Но мне кажется… матушке лучше не знать о том, что случилось сегодня.
Элеонора вспомнила, как Лея стискивала калитку. Внутри что-то сжалось.
– Да. Думаю, лучше не надо.
Ифе уставилась на её голые ноги, выглядывавшие из-под подола платья.
– Хотела бы я рассказать ей о чём-нибудь. Что Лондон совсем не такой, как я представляла. Я думала, здесь будут леди в прекрасных платьях и поездки в Хрустальный Дворец. Захватывающие приключения.
– Ну, – Элеонора заставила свой голос