Дикий. Его неудержимая страсть. Элла Александровна Савицкая
не кажется, что вопросы сейчас должна задавать я? – Вместо ответа широкая бровь только вопросительно заламывается. Кто еще из нас злиться должен? Выдыхаю в сторону серую струю. – Это мой одногруппник. Он учится у нас уже месяц.
– То есть уже на протяжении месяца он подкатывает к тебе свои яйца?
– Если бы он знал о существовании других яиц в моей жизни, катил бы свои в ином направлении, – язвлю, озвучивая чистую правда.
Матвей выдирает из моих пальцев сигарету и делает глубокую затяжку. Не отрывая от меня взгляда, с секунду держит дым в легких, мне кажется, таким образом пытаясь успокоиться, а потом резко выдыхает его вверх.
– А ты не была так любезна и не предупредила его о том, что это чревато инвалидностью?
– Он в курсе, что у меня «кто-то» есть. Но знаешь, ни разу не видя этого самого «кого-то», можно сделать выводы, что я просто вру, и продолжать переть на таран. Ты и сам так делал.
Сигарета в пальцах Матвея переламывается напополам и летит на асфальт. Он с силой сжимает челюсть, вероятно прекрасно осознавая, что я права.
– Нечем крыть, да? – продолжаю, чувствуя, как вчерашняя злость начинает бурлить и находит выход. Предъявляет он тут свои права! Ха! – Конечно, потому что у тебя всегда столько дел, что на меня совсем не хватает времени.
– Ри, хватит!
– Хватит? Тебе вчера так сложно было позвонить мне? Ладно уже позвонить, хотя бы написать, что ты прилетел, что все в порядке, мать твою, и самолет нигде не разбился?!? Почему я должна полдня ходить и думать, как ты? – бросаю ему в лицо, внутренне полностью накалившись.
– Ты же позвонила!
– А ты был так занят распитием вина, что даже не нашел нескольких секунд, чтобы со мной поговорить! – с силой толкаю его в грудь и лечу вперед.
Вчерашние картинки всплывают в памяти и как те пираньи вгрызаются в воспаленный фантазиями мозг. Маленькими острыми зубами терзают изнутри, заставляя отчаянно качать головой, пытаясь прогнать их, только ни черта не получается.
Уже почти дохожу до машины, как меня рывком разворачивают за локоть. Кешнов буквально врезается в меня и обнимает с такой силой, что дышать становится тяжело. Толкаю его в грудь, но он стоит как глыба льда, просто держа меня в кольце своих рук. Легкие заполняются родным запахом, распространяя по организму его вместо кислорода, но легче не становится. Обида душит. Сволочь!
Иногда мне хочется сказать ему, чтобы перестал так много работать. Что хочу прежнего говнюка – раздолбая, который был со мной днями напролет, но понимаю, что не сделаю этого. Добиться самому чего-то очень сложно, а у него это получается. Кто я такая, чтобы ставить крест на его будущем? Ревнивая дура, эгоистично желающая видеть его рядом?
– Вчера я так быстро свернул разговор, лишь бы быстрее избавиться от компании похотливой бабы, Ри! – звучит мне прямо в макушку. – А вино как нельзя лучше работает в данной ситуации.
Естественно, баба была похотливой. Кто бы мог сомневаться?
Мое сердце колотится так сильно, что я еле слышу его голос.