Дикий. Его неудержимая страсть. Элла Александровна Савицкая
нужно работать! – едва ли не топаю ногой от рвущегося изнутри гнева.
– Я тебе все даю! Нахрена тебе работать? – рявкает Кешнов.
– Потому что не знаю, чего ждать! – выкрикиваю в ответ, инстинктивно отшагивая назад. Взгляд синих глаз пронзает насквозь, но меня несет. – У меня должны быть собственные деньги, потому что если однажды мы расстанемся, я должна знать, что не останусь на улице.
Выпаливаю последние слова, понимая, что почти вжимаюсь лопатками в стену. Пока говорила, отступала назад под силой давления разъяренных глаз, буквально толкающих меня от себя подальше.
Черт!
– Расстанемся? – обманчиво тихо произносит Матвей, – Ты охренела?
– А что прикажешь мне думать? Мы почти не видимся. Вспомни, когда последний раз выходили куда-то вместе? Ты все время то с бойцами своими, то на встречах, то ездишь в другие города. Я не вижу тебя, а когда вижу, от тебя разит другими бабами!
Голос звенит, не в силах сдерживать ревность. Одни лишь мысли о нем с другой выпаливают изнутри все живое.
– Ты прекрасно знаешь, что я не трахаю других! – слова пулями вылетают сквозь его сжатые с силой зубы.
– Тогда просто представь, что однажды бы я пришла домой пропитанная мужским запахом.
– Ты работаешь в клубе, Рина, от тебя не может не разить разного рода запахами.
– Да? Тогда в ближайшее время я тебе продемонстрирую как это – пахнуть коктейлями, которые я смешиваю на баре, или мужиком и тогда посмотрю, как ты будешь спокойно закрывать на это глаза.
Все, что я успеваю, это взвизгнуть. Матвей рывком дергается ко мне и толкает вперед. Спиной больно ударяюсь о стену, когда Кешнов обхватывает шею пятерней и впечатывается своим телом в мое. Его пульс на максимуме, вровень с моим. Щетина утыкается мне в щеку и колет, тяжелое дыхание решетит висок.
– Не смей, – шиплю, чувствуя, как сильная рука сдергивает вниз шорты вместе с трусами, а потом ладонь обхватывает лобок собственническим жестом.
Внутренняя дрожь пробивает живот, и магма возбуждения извергается с мощным всплеском.
– Ты стала думать не о том, Риии, – рычит говнюк, силой поднимая мое лицо и вгрызаясь в рот жестким поцелуем.
Я больше не чувствую ни женских духов, ни каких-либо других инородных запахов. Мысли расплываются в серое пятно. Жадно впиваюсь в крепкие плечи ногтями и целую в ответ. Дико. Жадно. Как и всегда, плавясь под напором этого сумасшедшего.
Боже, как же я ненавижу этого засранца. Как люблю! Эта любовь, словно одержимая болезнь, зависимость, хроническое безумство, способное однажды безжалостно высосать нас обоих до капли. Но сейчас, когда его губы хаотично спускаются по моей груди вниз, минуя живот, царапая кожу жесткой щетиной, я смотрю на него сверху затуманенным взглядом и захлебываюсь от жадного восторга. Мой такой. Бешеный. Дикий. Только мой.
Стащив с меня одежду, Матвей покрывает поцелуями, смешанными с жалящими укусами, мои бедра, лобок, заставляя громко стонать и извиваться, подставляя новые участки