Страшные сказки братьев Гримм. Братья Гримм
братцу поесть, – прошипела старуха, брызгая слюной.
– М-моему братцу? – Грета взглянула на кровать, где вчера лежал Ханс. Она была пуста.
– Да-да, твоему братцу. Он сидит в хлеву, в клетке, а когда разжиреет, я его съем. Будешь хорошо себя вести, дам тебе обглодать его косточки. А после тебе ничего другого уж и не захочется, – голодная улыбка искривила серые губы. – Нет ничего вкуснее человечины.
Вцепившись в Грету острыми когтями, старуха выволокла ее из постели, и девочке ничего не оставалось, как повиноваться. Грета пошла на кухню, заливаясь слезами. И тогда старуха пригрозила вырвать ей глаза, если она сию минуту не утихнет.
В окно Грета видела открытую дверь хлева и клетку, в которой томился Ханс.
Он отпрянул от решетки, когда старуха приблизилась, громко топая.
– Высунь палец, я посмотрю, не отъелся ли ты.
Ханс замешкался, и тогда она ударила по клетке своей палкой:
– Высовывай палец, иначе отрежу все до единого на руках и стану ощупывать пальцы на ногах.
Дрожа, мальчик просунул палец, и старуха ухватилась за него. Но тут же раздосадовано хрюкнула:
– Ну и удивил ты меня вчера. Никогда прежде не видывала, чтобы в человека могло влезть столько еды. Да только ты по-прежнему кожа да кости. А мне нужно, чтобы ты оброс жирком, – и с этими словами старуха отпустила палец.
И тут Грету осенило.
Она приготовила брату вкуснейшее угощение и протянула через прутья клетки на глазах у старухи, которая наблюдала за ними из дома. Насколько позволяли ее глаза…
– Она подслеповата, – тихонько, чтобы не услышала старуха, прошептала брату Грета, пропихивая ему сочный куриный окорочок. – Не выбрасывай косточку, просунешь ее в другой раз, когда она придет тебя ощупывать.
Ханс удивленно взглянул на сестру, потом кивнул, сквозь прутья решетки сжав ее руку.
Дни потянулись, похожие один на другой: каждое утро ведьма приходила к клетке, приказывала Хансу просунуть палец, чтобы узнать, отъелся ли он, и каждый раз мальчик просовывал ей куриную косточку вместо пальца. Подслеповатая старуха не могла взять в толк, отчего он не прибавляет в весе.
– Клади больше масла и сала, – велела она Грете, которая теперь целыми днями суетилась на кухне, время от времени откусывая кусочек от угощения, предназначенного брату. По ночам ведьма привязывала ее к кровати, чтобы та не сбежала. Лежа в темноте, Грета обдумывала, что же предпринять. Благодаря куриной косточке они выиграли время, но сколько его?
Оказалось, четыре недели. А после у ведьмы закончилось терпение.
– Я хочу есть! – она в ярости захлопнула за собой дверь, вновь ощупав Ханса и вновь испытав страшное разочарование. – Мне дела нет, отъелся твой брат или нет. Она ткнула в Грету дрожащим от бешенства пальцем. Я хочу угоститься человечинкой, сочной, нежной человечинкой, и прямо сейчас. Есть еще жар в печи? Я тебя спрашиваю, есть жар?! – взревела она, не дождавшись ответа Греты.
– Я… я не знаю, – отозвалась девочка, чувствуя, как ее сердце сжимается,