Глупые комиксы, розовые «мартинсы». Наталия Владимировна Алексеева
пропала. Вместе с мамой он мотается по всем соревнованиям, на какие только может попасть. В разные города, в любые страны.
Ростом и комплекцией они с Андрюхой примерно одинаковые, и отец очень гордится своим старшим сыном. Когда мы были маленькие, он нас обоих пытался взять в свою спортивную команду. Но у Андрюхи от воды постоянно болели уши, и он стал заниматься баскетболом. А вот я продержался целых полгода. Но на первом же серьезном матче получил мячом в нос и, окрасив воду кровью, ушел на дно. После этого я наотрез отказался связывать свою жизнь со спортом. Однако отец упорно водил меня по своим знакомым тренерам в различных секциях и направлениях, надеясь пристроить хоть в какую-нибудь группу. Хотя бы в настольный теннис. Я оказался не менее упорен, чем батя, и в конце концов он махнул на меня рукой.
– Макар себе девчонку завел, – перевел стрелки Андрюха.
– Да ну?! – Папины брови поползли вверх. – Быть не может! Настоящую?!
– Хватит глупости болтать! – отмахнулась мама. – Я уж думала, серьезное что-то случилось!
– А то, что в меня родной брат дротиками бросается, это, по-вашему, мелочи?! – рассердился я и, так и не сняв куртку, кинулся в свою комнату.
Джек побежал за мной.
– Да ладно тебе, Макарка! – услышал я за спиной возглас брата. – Не убил ведь!
– И на том спасибо! – отрезал я и захлопнул дверь.
А через мгновение услышал, как отец с Андрюхой шутливо переговариваются и играют в дартс. В отчаянии я рухнул навзничь на кровать. Джек немедленно взгромоздился мне на грудь. Подняв руку, чтобы его погладить, я обнаружил, что все еще сжимаю дротик в кулаке. Машинально сунул его в карман куртки и обхватил песеля. Только он один меня и понимает! Джек воспользовался этим приступом сентиментальности и немедленно облобызал меня. Теплый шершавый язык прошелся по щеке раз, другой, и я не возражал. Кто еще испытывает ко мне нежные искренние чувства? Родители заняты своим драгоценным Андрюшей, а Рита скрылась в тумане с громилой Соколовым!
Тут дверь открылась, и в комнату вошла мама. Она пошарила по стене, и люстра на потолке засветилась.
– Да будет свет! – мрачно провозгласил я.
– Ты чего в темноте сидишь?
– …сказал монтер и перерезал провода.
– И не разделся даже! Руки не помыл! Макар!
– Мам, отстань, а?
Она укоризненно на меня посмотрела, и я со вздохом снял с себя Джека. Посадив его на кровать, нехотя поднялся.
– Есть хочешь?
Я отрицательно мотнул головой.
– Где же ты пропадал так поздно? – спросила мама и уселась в кресло.
Похоже, что она собралась провести здесь остаток вечера.
– Нас в школе задержали, – пробурчал я.
– До двенадцати?! Что-то случилось?!
– Ага. У Ларисы Сергеевны инфаркт.
– Боже мой! – Мама прижала ладони к груди. – И ты так спокойно об этом говоришь?!
– Я должен петь и танцевать? – Я покачал головой: – Неприлично вроде бы…
– Макар! – Мамин взгляд стал еще более укоризненным. Если такое возможно. – Лариса