Невидимки. Чак Паланик
и обрабатывает ногти кусочком картона, оторванного от спичечного коробка, – от той его части, о которую чиркают спички. Создается такое впечатление, что своими длиннющими ногами она в состоянии раздавить мотоцикл. Та минимальная часть тела Бренди, которая не представлена взгляду окружающих, втиснута в ворсистый материал. Кажется, она так и просится вырваться наружу.
Логопед говорит:
– Старайся, чтобы твоя голосовая щель была частично открыта, когда произносишь слова. Тогда при выдыхании и вдыхании воздух будет огибать голосовые связки, и голос станет более женственным, более беспомощным. Мэрилин Монро прибегала именно к этому методу. Например, когда пела президенту Кеннеди песню «С днем рождения».
Медсестра проводит меня мимо. Я в картонных тапочках, туго обмотанных вокруг головы бинтах, и от меня омерзительно пахнет. Бренди Александр оборачивается в самый неподходящий момент и моргает. Она моргает просто божественно. И почему-то напоминает мне фотографа.
Покажи мне радость. Покажи мне веселье. Покажи мне любовь.
Вспышка.
Должно быть, ангелы на небесах послали Бренди тысячу воздушных поцелуев, узнав, как она осветила мою жизнь. Вернувшись в свою палату, я пишу на бумаге:
кто это?
– Некто, с кем тебе не стоит связываться, – отвечает медсестра. – У тебя и так проблем по горло.
Я снова пишу:
но кто она такая?
– Ты не поверишь, но это человек, который каждую неделю становится кем-то другим.
Вот после чего сестра Кэтрин ударяется в поиски жениха для меня. Стремясь отвлечь мое внимание от Бренди Александр, она находит мне юриста без носа. Дантиста, обожающего заниматься альпинизмом, – его лицо и руки обморожены и смотрятся чудовищно. Миссионера с покрытой черными пятнами кожей – это следы какого-то тропического грибкового заболевания. Автомеханика – он наклонился над аккумулятором, когда тот взорвался. Теперь у этого механика нет щек и губ, их съела кислота. Его желтые зубы торчат в разные стороны, как будто он постоянно рычит.
Я пишу:
вероятно, вы перебрали всех классных парней?
На протяжении всего своего пребывания в больнице я никоим образом не могла в кого-то влюбиться. До этого я еще не дошла. Остановилась на меньшем. Мне совсем не хотелось ни присоединяться к процессу какого бы то ни было развития, ни собирать по частям утраченное. Ни изменять то, к чему я стремилась. Я не намеревалась «смиряться с судьбой», радоваться тому, что все еще жива, пытаться компенсировать потери. Все, что мне было нужно, так это чтобы моему лицу вернули нормальный вид. А это оказалось невозможным.
Когда мне казалось, что настал момент разрешить мне есть нормальную пищу, врачи опять повторяли: ничего, кроме куриного пюре, тертой моркови, детских смесей. Только толченое, кашеобразное и размельченное.
Ты то, что ты ешь.
Сестра Кэтрин приносит мне газету, раскрытую на странице «Знакомства», и напряженно следит за тем, как я читаю первое из объявлений. «Привлекательный парень ищет стройную девушку – любительницу приключений. Желает вступить с ней