Кошка, живущая на крыше. Мария Зайцева
так, – я подошла ближе, заглянула снизу вверх в темные глаза, – сейчас идешь наверх, раздеваешься, ложишься с ней. Даже если будет гнать! Даже если будет бить! Она проснется, ей будет очень плохо. Очень. И ты будешь вокруг нее прыгать. Помогать, утешать и терпеть. И слушать все то, что она захочет тебе сказать. Твоя задача, чтоб она не молчала. Потому что если Лара молчит, значит чего-то думает, а ей вредно сейчас. Ближе к ночи можешь попробовать утешить ее по-другому. Разберешься, как. Вообще, твоя задача – быть мягким котиком, козлик. Понял меня? Если что, звони мне, я приеду. Но вообще, сам разгребай. Придется подушкой для битья побыть, никуда не денешься. Ну да тебе не привыкать. И, само собой, если еще хоть раз проколешься и обидишь мою Лару… – тут я поманила его пальчиком, а, когда нагнулся, ухватила за разбитый нос так, что боец зашипел от боли, но не дернулся, – я тебя просто пришибу. Ты у меня вообще доверия никакого не вызываешь теперь. Понял?
– Угу… – примерно с середины инструктажа Лелик смотрел на меня с неприкрытым и очень приятным моему самомнению изумлением. – Спасибо тебе, Коть.
– Пока.
Я развернулась и села в такси, где наконец-то выдохнула. Посмотрела на часы. Час ночи.
Пусть этот день закончится уже. Желательно тихо и спокойно.
Дома я разулась, погладила Бусю и, тяжело топая, прошла к окну. Город не спал. Огни светились в каждом доме, словно созвездия, создавая новую звездную карту на земле.
– Фиг ли так топать, корова? – мрачно пробубнил голос гада-соседа так неожиданно, словно он рядом со мной стоял, за спиной. – Набегалась, спать ложись. Или ноги не сводятся?
Я подпрыгнула от неожиданности, усталое оцепенение исчезло, привычная ярость вернулась.
– Заткнись, урод!
– Сама заткнись, дура!
Я кинула в стену кроссовок, дождалась матерного комментария от придурка, и, нарочно топая громче обычного, отправилась в ванну, слегка взвинченная, но отпустившая наконец-то этот ненормальный день.
7
Вот честно, думала, этой дурной ночью мои приключения закончились. Думала, спать буду, как убитая. Но нет! Часа через три я прошлепала в туалет, не включая свет, с закрытыми глазами, затем вернулась, пошарила по кровати, уже по-привычке желая подтянуть под бок уютно посапывающую Бусю. Но собачки рядом не оказалось. Я решила, что, может быть, она ушла спать на кресло, и опять провалилась в сон. Ровно на пять минут, потому что затем отчего-то вскинулась, еще раз пошарила рядом с собой, прислушалась. И вскочила, врубая свет на полную. Потому что не показалось мне!
Тихий, будто задушенный хрип раздавался из-под кровати. Я залезла, вытащила лежащую на моей домашней кофте Бусю. Та, против обыкновения, не махнула мне приветливо хвостом, не лизнула ладонь. Я, старательно глуша подступавшую панику, торопливо ощупывала похожую на тряпочку, безвольную собаку, ужасаясь тихому хрипу и затрудненному дыханию. Догадок было море: реакция на прививку, скрытая, дремавшая до этого, болезнь, упала откуда-то, ударилась сильно, съела что-то… Да все, что угодно! Маленькая такая собачка, глупенькая! Судя по внешним признакам, действовать