Вещи, о которых мы не можем рассказать. Келли Риммер
пойти и забрать ее, отец. Ты должен! Она ребенок – совсем одна в этом мире. Она тоже моя семья! Пожалуйста!
– Алина! – застонала Труда. – Ты просишь о невозможном. Сейчас очень опасно ходить в город.
Я не могла позволить бросить ребенка одного, даже когда мольбы моих родителей о молчании сменились резкими требованиями, чтобы я прекратила эту тему. Когда я заплакала и пригрозила отправиться в путешествие сама, Филипе поднялся с земли и отряхнул брюки. Мама запричитала:
– Не будь глупцом, Филипе! Ты уже однажды искушал судьбу…
– Алина права, мама. Мы будем хуже нацистов, если бросим эту маленькую девочку на произвол судьбы, пока ее отец работает, спасая жизни.
– Если она вообще жива, Филипе. Ты можешь добраться до города и обнаружить, что они погибли, – пробормотал отец себе под нос.
– Отец! Не говори таких вещей! – Я задохнулась.
– Я с ним, – заявил Стани.
– Думаю, мне тоже стоит поехать, – тихо произнес Матеуш. Настала очередь Труды возмутиться, но он мягко добавил: – Заодно я посмотрю, как там наш дом. Мы с мальчиками будем действовать быстро и осторожно. Мы можем сразу пойти назад, если услышим, что самолеты возвращаются, – ты же сама знаешь, вчера нам потребовалось всего десять минут, чтобы добраться сюда.
Мама яростно выругалась и всплеснула руками:
– Вы пытаетесь убить меня, мальчики! Вы уже однажды искушали судьбу и выжили. Теперь вы просто пытаетесь заставить мое сердце от страха перестать биться!
– Мама, мы просто делаем то, для чего ты нас воспитывала, – сухо сказал Филипе. – Мы пытаемся поступать правильно.
– Но что, если бомбежка начнется снова…
– Фаустина, – теперь голос Матеуша звучал тверже, – мы с вами слышали взрывы. Они летят во все стороны, даже на запад, где нет ничего, кроме фермерских домов, – самолеты нацелены не только на город. Поэтому здесь мы не в большей безопасности, чем в городе.
Спорить с этим было бессмысленно, и вскоре они ушли. Отец велел им бежать на холм и на несколько минут спрятаться в лесу, чтобы убедиться в отсутствии самолетов на горизонте, прежде чем они окажутся на поляне с другой стороны. Как только ребята ушли, сестра и родители устремили на меня обвиняющие взгляды, и я почувствовала, что краснею.
Внезапно мне с запозданием пришло в голову, что я вынудила братьев и шурина рисковать жизнью, и все это в надежде, что я смогу уберечь Томаша от горя. Но я любила Эмилию и Алексея и искренне боялась за их безопасность. Я не жалела, что убедила своих братьев отправиться на их поиски – меня страшило только одно: что мой поступок мог привести к невообразимой потере. Я попыталась объясниться с оставшимися членами семьи:
– Я просто…
– Лучше тебе помолчать, пока они не вернутся, – решительно перебила меня Труда. – Сиди там, Алина Дзяк, и сосредоточь свою энергию на молитве о том, чтобы ты только что не убила наших братьев и моего мужа.
Именно это я и сделала. Когда братья в первый раз покинули подвал,