Секлетея. Елена Гордеева
рубашка и халат, – обратилась акушерка к Лите и протянула ей видавшую виды застиранную рубашку и серый халат на завязках.
Лита не отзывалась: она смотрела по сторонам и искала женщину, к которой обращается акушерка. Молодой врач, оценив Литину юность, сказал:
– Девушка, вам нужно переодеться в больничную одежду. Здесь такие правила.
Но тут влетела Анна Александровна, предъявила Литин паспорт и справку об анализах на инфекционные заболевания и, умоляюще взглянув на акушерку, сказала:
– Можно домашнюю рубашку и халат?
Акушерка посмотрела на серую рубашку и потрепанный халат и сказала:
– Рубашку можно, но халат берите больничный, потому что если халат будет Ваш, то он будет выделяться и мне попадет, а рубашку под халатом никто не заметит.
Анна Александровна еще успела передать Лите роман Джорджа Голсуорси «Сага о Форсайтах», а точнее его пятую часть «Белая Обезьяна», которую ей задали по английской литературе на лето.
В домашней кружевной рубашке, сером больничном халате с хлипкими завязками и в домашних тапочках, которые ей тоже разрешили, Лита вошла в огромную больничную палату, где было не меньше 20-ти кроватей. Все женщины здесь лежали на сохранении, а некоторые из них, как и Лита, ожидали роды. Медсестра принесла мензурку с вечерними таблетками, Лита выпила лекарства и погрузилась в жизнь буржуазного английского общества начала 20 века.
Через пять дней вечером она почувствовала боль. «Началось», – подумала она и пошла на пост к дежурной медсестре. Та бегло ее осмотрела и многозначительно сказала:
– Еще рано: дня два или три.
– Но мне так больно, – прошептала Лита.
– Терпи, моя дорогая, – сказала медсестра, – если будет хуже – позови.
Всю ночь Лита не спала, а на утро она пожаловалась на боли дежурному врачу, который совершал регулярный обход. Тот сделал ей укол снотворного и ушел. Лита проснулась только к вечеру и почувствовала, что вся горит. Медсестра измерила температуру и побежала за врачом, который, глядя поверх Литы, произнес: «Если температура, то нужно ее переводить в инфекционную. Я отвечать не буду, если она нам здесь всех перезаразит».
Литу повели к грузовому лифту, который доставил ее в инфекционное отделение. Там ее разместили в отдельном боксе, потому что в основной палате лежали роженицы без анализов на сифилис и гонорею и те, которых подобрали на улице. Пожилая акушерка, мимоходом проходя мимо Литиного бокса, сказала: «Ну почему все они хотят рожать ночью? А мы ночью хотим спать!» – и медсестра сделала ей еще один укол снотворного.
В утренний обход пришел новый врач, а с ним группа студентов – негров, или, как их сейчас называют – афроамериканцев. Студенты с любопытством смотрели на Литу, а врач что-то рассказывал. Потом он вдруг спросил, как долго у нее продолжаются схватки. Медсестра сказала, что не знает и что вечером ее спустили из «патологии» с температурой. И врач постановил делать стимуляцию. Они кололи ее в живот стимуляторами через каждые пятнадцать минут,