Секлетея. Елена Гордеева
Там он увидел толпу журналистов и других приглашенных лиц, на фоне которых выделялся взъерошенный Сергей с букетом роз, и спросил: «Где она? Не приехала?» Сергей стал путано объяснять про розы и хризантемы, про ее обморок и внезапный отъезд. Михаил Юрьевич прошипел: «А где твой Игорь? И кто так готовит сделки? Наверное, нужно юриста менять!», и, не находя более приличных выражений, он пошел к своей машине и увидел, что водителя не было. «Где этот козел? Поведу сам», – подумал Михаил Юрьевич и вспомнил о выпитом коньяке. Это его немного охладило, и, обернувшись, он сказал: «Ладно, Сергей, давай цветы. Думай, как решить проблему. Объяви газетчикам, что ей стало плохо и подписание переносится. И пусть едят и пьют – все равно деньги уже заплачены». В этот момент подошел водитель и Михаил Юрьевич сел на заднее сиденье роскошной БМВ.
«Куда ехать?» – подобострастно спросил водитель. «Прямо», – рявкнул Михаил Юрьевич и стал раздумывать о том, что после такой неудачи ночь любви будет безрадостной. Он передумал ехать к китаянке и вспомнил о Барбаре —сотруднице московского департамента консалтинговой компании KPMG. «Поеду к ней и обсужу план вывода «Полимеда» на биржу, а потом домой и напьюсь. День все равно пропал». Но вдруг он вспомнил слова Барбары о том, что до слияния с «Витафармой» на биржу выходить преждевременно. Осознание того, что он, Михаил Юрьевич Грач, зависит от какой-то женщины, вконец его расстроило, и он сказал водителю: «Поехали в клуб». И подумал: «Посмотрю на девочек у шеста: они такие милые, когда раздеваются. Подарю им розы, не выбрасывать же их».
Выходя из «Атриума», где он объявил обо всем журналистам, Сергей увидел Игоря, который о чем- то мило беседовал с Натальей Власовой:
– Останетесь на фуршет?
– Конечно, я сегодня не обедал. Мы с Натальей – старые знакомые, будет приятно вспомнить о былом, – многозначительно заметил Игорь и увлек Наталью в «Атриум», где как раз закончили накрывать столы.
Сергей не мог смотреть на еду, он вдруг почувствовал легкое головокружение и решил прогуляться до метро.
Секлетея пришла в себя и увидела, что они въезжают в Брюсов переулок со стороны Тверской:
– У меня был приступ? – спросила она ханты-мансийца.
– Небольшой, как вы себя чувствуете?
– Меня еще знобит и слабость. Дайте мне лекарство.
Она стала медленными глотками запивать порошок и вспомнила, когда это произошло с ней впервые. И воспоминание обожгло ее.
Часть 1: Лита
1960-е годы, Тюменская область
Они жили на окраине поселка Луговской, на берегу великой сибирской реки Обь. Поселок возник в 1930 году, а его жителями стали раскулаченные семьи – так называемые спецпереселенцы6, которые были доставлены баржей на необжитой берег великой Оби. Рядом с тремя хантыйскими юртами из сырого сибирского леса мужики за лето построили несколько домишек, покрыли их соломенными крышами, сложили печки и к осени поселились по три-четыре семьи в одном доме.
Особая категория репрессированных лиц в СССР. Лицо, выселенное из места проживания преимущественно в отдалённые районы страны без судебной или квазисудебной процедуры.