Когда мертвые заговорят. Вики Филдс
появляются новые вопросы, а старые получают заслуженные ответы.
Перед закрытыми глазами вдруг всплыло мамино лицо. Это был конец февраля две тысячи четырнадцатого. Мама смотрела на меня со страхом во взгляде, и теперь я понимала почему: она боялась увидеть во мне ее – Дэйзи Келли, которую, как и меня, держали в клетке. Или, может, она боялась увидеть в моих глазах отражение Криттонского Потрошителя?
Мама боялась меня? А отец? Они боялись, что после клетки Стивена во мне проснутся асоциальные черты характера, – те самые, которые присущи моему настоящему отцу?
Внезапно я осознала, что у моих родителей действительно были все причины переживать.
В школе у меня не было друзей, меня не интересовали те вещи, которые интересовали обычных девочек. Каждые выходные вместе с отцом я посещала стрельбище, где он учил меня стрелять, ходила в секцию бокса, кружок по скалолазанию, получила черный пояс…
После окончания военной школы, когда я с натянутой улыбкой вручила отцу диплом, и перед поступлением на медицинский факультет, мне пришлось пройти тщательное обследование для получения лицензии на хранение огнестрельного оружия. Отец подарил мне пистолет сорок пятого калибра и кожаную кобуру с инициалами «К. А.». Если уже тогда, два года назад, я была не в себе, как смогла пройти медосмотр? Неужели врачи не заметили, что со мной не все нормально? А может, я как Криттонский Потрошитель? Психопаты способны обмануть кого угодно, и это доказало то дьявольское существо, похитившее Дэйзи Келли. Потрошитель был искусным лжецом, раз смог притворяться перед всем городом нормальным человеком.
По моим рукам пошли мурашки. Я ведь тоже притворяюсь. Каждый день имитирую эмоции, каждый день притворяюсь, что со мной все в порядке. И так было почти всегда – после того, что случилось с Лили, я постоянно делала вид, что здорова.
А вдруг все ложь? А вдруг я не здорова? Или, может, все дело в том, что я умерла? Врачи в больнице сказали маме с папой, что я опасна сама для себя, что веду себя так, будто часть меня мертва. Может, все дело в этом?
Нет. Нельзя отрицать очевидных признаков, на которые указал Аспен: потеря памяти, садистские наклонности, эмоциональная сдержанность. Типичная жертва.
Дочь серийного убийцы.
Я почувствовала, что сердце вновь сжимается.
Хотелось притвориться, что это ничего не значит, но на самом деле это значило все. Аспен прав, я могу быть подозреваемой номер один, потому что идеально подхожу на эту роль. Я – дочь серийного убийцы. Эта мысль не давала покоя. Я пыталась выжечь ее, накрыв голову подушкой и задерживая дыхание так, что в черепе стало горячо, но она все не исчезала.
Я дочь Криттонского Потрошителя.
Всю свою жизнь я опиралась на Дэвида Айрленда, брала с него пример. В клетке Стивена именно его слова помогли мне выжить. У меня был отец, который отдавал приказы бороться, держаться до конца. Ради себя, ради Джорджи, ради них. У меня был отец, который говорил: «Кая, ты отжалась всего-то двадцать раз! Это подойдет