Голоса на обочине. Александр Станиславович Малиновский
В первый же день вызывает меня в красный уголок замполит.
Вхожу. Сидит он и ещё три офицера. Все смотрят на меня, как на музейный экспонат.
Замполит спрашивает: – Ты как к нам попал?
Отвечаю:
– Это вопрос не ко мне!
Майор повёл головой из стороны в сторону, явно недовольный ответом, и вновь задаёт вопрос:
– Но ты понимаешь, что тебе у нас служить нельзя?
– Почему? – спрашиваю.
– Ты же верующий. В Бога веришь.
– Одно другому не мешает, – отвечаю.
Он своё:
– У нас же ракетные войска!!!
Замполит привстал над красным сукном. Видно, что разговор для него необычный. Но глаза ленивые такие…
– И что с того, что ракетные? – говорю.
Майор вышел из-за стола, подошёл сначала ко мне, потом зачем-то к окну. Со значением посмотрел через оконное стекло в просторное небо. Вернул взгляд в мою сторону. И сказал наигранно, с усмешкой:
– А вдруг Бог даст тебе команду нажать кнопку и выпустить ракету? Или ещё чего такое? Что будешь делать?
Я искренне удивился таким словам его. Спрашиваю:
– Товарищ майор! И вы тоже верите в Бога? Верите, что такая команда может поступить?
Он опешил от такого вопроса. Подошёл к столу, сел. Лицо оживилось, сделалось красным. Молчит. И остальные офицеры молчат. Не ожидали такого…
…После этого разговора никто со мной из офицеров не затевал беседу о вере. А замполит, как мне показалось, внутренне зауважал меня.
…И среди солдат потом много раз попадал я под каверзные вопросы. И каждый раз ответ находился вовремя.
Будто кто помогал мне в этом…
С голода не пухну…
Когда началась наша всеобщая «прихватизация», и я попал под её каток.
Я – главный инженер главка. Под началом до двух десятков заводов. Что началось вокруг и около: голова кругом! Терпел, не зная, что делать.
…Пошёл на подпись поток передаточных ведомостей на оборудование по остаточной стоимости. Заводы готовили к передаче в частные руки. Схватился за голову: стоимости смехотворно занижены. Три ведомости подписал, больше не мог. Перестал спать ночами. Иду к начальнику главка:
– Виктор Аркадьевич, это ж грабёж государства, народа. Понимаем ли, что творим? Будто не заводы готовят к передаче, а колхозные слесарки!
– Там понимают, – показывает пальцем над головой начальник.
– Но почему я должен это подписывать?
– А кто? – спрашивает. – Не я же! Ты отвечаешь за оборудование, ты – технический директор. Там, – опять показывает на потолок, – всё согласовано. Понял?
Я всё понял. И написал заявление об уходе. Никаких бумаг больше подписывать не стал. Это последняя была. Так я стал безработным.
А механизм по лишению состояния ста сорока миллионов россиян ладился на глазах, а мы обескураженно все молча взирали. Приватизация!..
Вначале было обесценено громадное богатство Советского Союза. Затем население было поставлено в такое положение, в котором оно готов было, вынуждено