Стать Дикой. Ведущая волков. Аля Файпари
гостеприимство. Надеюсь, наш договор будет оставаться в силе еще долго, – сказал отец Николаса, склонив голову.
– Можете в этом не сомневаться. – Вождь Кезро повторил жест почтения, но Истэк с Николасом, как я заметила, проигнорировали правило, прожигая друг друга тяжелыми взглядами.
Нетерпение Николаса выдавали едва заметно сжимавшие и разжимавшие повод кулаки. В попытке концентрироваться на чем угодно, лишь бы отвлечься от боли, я наблюдала за тем, как выступали при этих движениях вены и перекатывались мышцы на его руках. Очевидно, ему не нравилось это место и Кезро, и я искренне недоумевала, что заставило его клан иметь дело с этими чудовищами. Заключать с ними мир и верить в его соблюдение стали бы только глупцы. Эти демоны не умели держать слово. И Ник, судя по всему, придерживался того же мнения.
Наконец, отец Николаса послал лошадь вперед, и всадники заняли свои позиции, настраиваясь на долгую дорогу.
Снова оказаться верхом на лошади было потрясающе, хотя наслаждаться этим в полной мере мне не удавалось. Я вся была напряжена и с нарастающим беспокойством гадала о том, куда меня везут и что собираются заставить делать. О побеге я старалась не думать. Если Николас не врал, жизни волков зависели от каждого моего шага. И у меня больше не было права на ошибку.
На лес стремительно опускалась ночь. Яркая круглая луна серебрила кроны деревьев. Лес полнился голосами перекликающихся ночных птиц и сверчков, которые смешивались с размеренным поскрипыванием седел. Трава с приятным треском сминалась под тяжелыми копытами нагруженных мешками лошадей.
Шагавшие позади нас воины тихо переговаривались и изредка разражались хохотом. Я же продолжала сосредоточенно смотреть вперед. Спина давно затекла, и удерживать ее прямо стоило огромных трудов и терпения. Но до тех пор, пока лихорадка полностью не завладеет телом, я собиралась демонстрировать всю свою настойчивость и упрямство.
К моему облегчению, никто не пытался завести со мной разговор – видимо, считали ниже своего достоинства общаться с рабыней. Николас тоже всю дорогу хранил молчание и лишь изредка перебрасывался скупыми фразами с близнецами, которые говорили со всеми подряд без перерыва.
Я узнала, что одного из братьев звали Дритан, а другого, на чьем плече неизменно покачивался сокол, – Дамен. Время от времени птица бесшумно упархивала в небо, скрываясь в чаще, но всегда возвращалась к хозяину. Иногда с испачканным кровью клювом, так что не оставалось никаких сомнений в том, чем она занималась в своих отлучках.
Николас по-прежнему пытался сохранять некоторое расстояние между нами, но это не помешало мне почувствовать, что он немного расслабился, стоило нам отъехать от лагеря Кезро. Тишину нарушало лишь беспрерывное бормотание моего желудка. Однако Николас, верный своему слову, не предлагал мне ничего из еды.
Когда живот особенно громко заурчал, Николас не выдержал. Он тяжело выдохнул, обдав мою шею горячим дыханием, заставив