Аэропорт. На грани катастрофы. Артур Хейли
кивнул, но продолжал оставаться на месте и давать по радио инструкции самолетам, пока его сменщик «запоминал картинку». На передачу дел одним диспетчером другому уходило обычно несколько минут. Заступающий должен был изучить расположение точек на экране и как следует запомнить обстановку. Кроме того, он должен был соответствующим образом настроиться, напрячься.
Это умение напрячься – напрячься намеренно и сознательно – было особенностью их профессии. Диспетчеры говорили: «Надо обостриться», – и Кейз за пятнадцать лет работы в службе наблюдения за воздухом постоянно видел, как это происходило с ним самим и с другими. «Надо обостриться», потому что без этого нельзя приступать к работе. А в другое время действовал рефлекс – скажем, когда диспетчеры ехали вместе в аэропорт на служебном автобусе. Отъезжая от дома, все свободно, непринужденно болтали. На небрежно брошенный кем-нибудь вопрос: «Пойдешь играть в кегли в субботу?» – следовал столь же небрежный ответ: «Конечно» или: «Нет, на этой неделе не смогу». Однако по мере приближения к аэропорту беседа становилась все менее оживленной, и на этот же вопрос в четверти мили от аэропорта уже отвечали лишь коротко: «Точно» или: «Исключено», а то и вовсе ничего.
Наряду с умением обострять мысли и чувства от диспетчера требовались еще и собранность и железное спокойствие. Эти два требования, трудно совместимые в одном человеке, изнуряли нервную систему и в конечном счете разрушали здоровье. У многих диспетчеров развивалась язва желудка, что они тщательно скрывали, боясь потерять работу. По этим соображениям они лечились у частных врачей, которым платили сами, вместо того чтобы пользоваться бесплатной медицинской помощью, предоставляемой авиакомпаниями. Они прятали бутылки с маалоксом – средством от повышенной кислотности – в своих шкафчиках и во время перерыва втихомолку потягивали белую сладкую жидкость.
Сказывалось это и в другом. Иные диспетчеры, Кейз Бейкерсфелд знал таких, распускались дома, становились мелочными, придирчивыми и, чтобы хоть немного расслабиться после дежурства, устраивали сцены – «для разрядки». Если еще добавить то, что работали они по сменам и часы отдыха у них все время менялись – а это чрезвычайно осложняло семейную жизнь, – нетрудно себе представить результат. У воздушных диспетчеров был длинный список разрушенных семей и большой процент разводов.
– О’кей, – сказал диспетчер, заступавший на место Кейза, – я готов.
Кейз слез с кресла и снял наушники, а его коллега надел их. И, еще не успев как следует усесться, стал давать указания самолету «ТВА».
Руководитель полетов сказал Кейзу:
– Брат просил передать вам, что, наверное, заглянет позже.
Кейз кивнул и вышел из радарной. Он не обиделся на руководителя полетов – ведь ему приходилось отвечать за все – и был сейчас даже рад, что не стал возражать и воспользовался предложенной передышкой. Больше всего на свете Кейзу хотелось закурить сигарету, глотнуть кофе и посидеть одному. Рад был он и тому, раз уж так получилось, что не ему придется возиться с этим ЧП.