Включи мое сердце на «пять». Саймон Стивенсон
на то что уже было время ужина, доктор Глунденстейн никогда не предлагал мне пищу, а только свой японский «скотч». Роботы запрограммированы не пить алкоголь, но тем не менее по правилам вежливости полагается принять японский «скотч» и все-таки не пить его. А все потому что:
Невежливость при отказе от напитка > Невежливость, если берешь напиток, но не пьешь его.
Люди!
Вежливость!
Я не могу!
Человек вроде доктора Глунденстейна, который любит трепать языком, обозначается термином «трепло». Хотя доктор Глунденстейн в точности подходил под определение «трепла», называть его так в разговоре с ним было бы невежливо. Более того, правила вежливости требуют классифицировать его как «трепло» позднее, в беседе с общим знакомым.
Люди!
Вежливость!
Ба-бах!
Несмотря на то что доктор Глунденстейн являлся классическим примером трепла, его было легче слушать, чем многих других человеков. Он называл себя «человеком науки» и больше придерживался законов логики и физики, чем большинство особей его вида. Иногда он даже употреблял в речи такие слова, как «гипотеза». Обычно люди так не делают!
То, на что доктор Глунденстейн любил пожаловаться, довольно точно соответствовало количеству выпитого им японского скотча. Поэтому темы для разговора можно нанести на классическую сетку координат XY:
Хотя доктор Глунденстейн выбирал эти темы сам, они неизменно повышали уровень его горестей. Поэтому я всегда слушал его настолько сочувственно, насколько это возможно. К сожалению, это было совсем не сочувственно – я ведь робот, а роботы не способны сопереживать!
Когда речь заходила об «Орлах ВМУ», доктор Глунденстейн испытывал глубокое разочарование. Но в данном случае дело было не в отсутствии сочувствия. «Орлы ВМУ» в сочувствии не нуждаются! Нет, в данном случае причиной для разочарования служил я: все игроки были роботами, и поэтому доктор Глунденстейн считал, что я должен прекрасно разбираться в футболе.
Но робот, созданный и запрограммированный для того, чтобы заниматься стоматологией, не имеет почти ничего общего с роботами, созданными и запрограммированными для того, чтобы играть за футбольную команду университета! В меня вставили только самый базовый модуль, позволяющий болтать о спорте, а он требовал от меня демонстрировать свою гордость за родную команду – «Вперед, Орлы!», а также презрение и ненависть к «Патриотам Новой Англии» – «Назад, Патриоты!»
Чем дольше длилась наша беседа, тем сильнее сокрушался доктор Глунденстейн. Он по необъяснимой причине грустил о том, что в колледже я не играл в футбол. Его сетования на то, что я упустил свою возможность, неизменно сменялись великим плачем на другую тему, из которой, похоже, проистекали все остальные: все его проблемы, видимо, были связаны с тем, что он мог стать величайшим режиссером в мире – но вместо этого потратил жизнь зря, помогая людям, попавшим в беду.
Эта убежденность