Охота на разведенку. Мария Зайцева
страшная, что фригидная, что дура, которая его не понимает и не поддерживает, и тонула в этой грязи все больше и больше.
Смотрела на себя в зеркало.
Изучала отражение. Да, пополнела. И морщинки у глаз. И прически нет. И одежда старая вся и какая-то старушечья. И как это она не замечала?
Замотанная семейной жизнью, постоянным безденежьем, работой в школе, Марина и в самом деле начала винить во всем себя.
Осень прошла незаметно.
Сын ходил в школу, в первый класс, ему, как никогда, нужна была поддержка семьи, но Вадим, окончательно сойдя с ума, просто съехал к своей новой женщине, оставив Марину без поддержки и денег.
На работе ей подкинули парочку сложных классов, особой любовью любивших физику, и срывавших урок за уроком.
Дома сверковь, презрительно откинув в сторону заявление о разводе и разделе имущества, заявила, что Марининого здесь ничего нет, и чтоб даже не рассчитывала. За сентябрь выплатили столько, что Марина даже заплакать не смогла от шока.
Просто взяла расчетку и вышла из школы, не глядя вокруг, ступила на переход и еле успела отпрыгнуть от взвизгнувшей тормозами машины.
– Ты рехнулась, что ли! Красный свет горит, куда ты смотришь! – женский взволнованный голос показался знакомым. Марина подняла невидящие глаза на женщину-водителя.
– Черт! Кравцова! Ты?
Марина молча, все так же сжимая в руках расчетку со смешной суммой заработка, смотрела, как из чуть не сбившей ее красной Калины выбегает Катька Немолова, ее однокурсница.
Веселая, разбитная деваха. Они никогда не были близки в институте, где Марина, уже тогда замужняя и беззаветно влюбленная в Вадима, тихой заучкой сторонилась всяких шумных компаний.
– Кравцова! Ну привет! Ты чего здесь? Чего на вечера встреч не приходишь? Мы тебя вспоминали…
Катька привычным с института ураганом обрушилась, сразу забивая и зрительные и слуховые рецепторы, и очнулась Марина, уже сидя в уютной кофейне, рядом с местом неслучившейся аварии.
Оказывается, она успела не только выпить кофе и заесть это дело эклером, но и расскзать Катьке про развод, про дележ квартиры, про сына. Про Вадима.
Катька цокала языком, возмущенно вздыхала, не перебивая, как ни странно, давая ей выговориться.
А потом заявила:
– Так. Здесь самое главное – не киснуть. Слышишь? У тебя есть, ради кого бороться! С квартирой нереально? Вообще ничего там нет твоего?
– Есть, – неожиданно всхлипнула Марина, которую от простого дружеского участия буквально развезло, – мы покупали ее вместе, мою однушку продали и однушку родителей Вадима.
– Так, стоп! А оформлено на кого?
– На меня и маму Вадима…
– Ну и чего ты тогда расстраиваешься? – Катька удивленно откинулась на спинку стула, – можно вообще с них вытрясти не только свою часть, но еще и много чего! А то ишь ты, нашли, блин, домохозяйку! Ты, небось, еще и всю квартиру отдраивала, а? Святая наивность? И как тебя вообще угораздило со сверковью