Илимская Атлантида. Собрание сочинений. Михаил Константинович Зарубин
не будем. А скажи, как ты поверил в Бога? Может, тебя кто-то заставил?
– Заставить поверить в Бога нельзя, пойми. Человек сам должен прийти к вере. Я хочу служить Богу, а значит – и людям.
– Служить?
– Да, служить. Потому я и говорю, что хочу стать священнослужителем.
– Не пойму я тебя, Валерка, извини. Я никому не расскажу о нашем разговоре, можешь не бояться…
Тот безнадежно махнул рукой и пошел домой. Вскоре его семья уехала в небольшой городок, что стоял недалеко от областного центра. Прощаясь, Валерка назвал и причину отъезда:
– Пора быть ближе к храму.
Все это детская память запомнила и заботливо отложила на полочку, как оказалось, до времени. Неужели, это время пришло?
Сашу лечили долго. Организм, наверное по наследству от родителей, оказался крепким, выстоял. Но вышел молодой человек из госпиталей инвалидом.
Съездил на малую родину. Совсем недавно она манила к себе лесной опушкой, дорогой, бежавшей мимо кустов черемухи по проселкам, синей воды таежной речкой, льющейся прямо в небеса. Сейчас же приехал, словно на похороны. Все сжигалось и вырубалось под водохранилище. Губили самое родное и дорогое. На высокий Красный Яр перенесли деревенское кладбище. Скоро вода скроет всё: и деревню, и поля, только могилы останутся на острове, а вздымающиеся волны рукотворного моря будут тревожить совесть.
Постоял у могилки матери, поклонился ей. Рассказал о себе. Сожалел, что не может остаться рядом с ней, посочувствовал сестрам. Была бы возможность, они улетели бы с ним на край света от нищеты и безысходности. Им помогать надо, он один мужчина в семье.
Попрощавшись с родными, отправился в дорогу. Решил вернуться в город, из которого ушел в армию.
Еще вчера грело солнце, от его лучей было трудно скрыться, даже в тени чувствовался зной. Саша стоял на вокзале. Конец октября, на улице слякоть, из темных туч, словно из лейки, льется вода. Не моросит, а именно льется. Вокруг мрачно и серо. На асфальте лежат, словно промокшие тряпки, кучки листьев. Они черны, и только разворошив холмик, в глубине его можно увидеть остатки яркого осеннего наряда природы. Холодный дождь сменялся резкими порывами ветра, приносил первые снежинки. Смешиваясь с дождевыми каплями, они были невыносимой приметой предзимья. На улице людей мало. Редкие прохожие, закутанные в непромокаемые плащи, с зонтиками над головой, спешат домой: в тепло, к родным, к любимым. Морозов еще нет, но Сашино тело продрогло. Город, о котором он часто вспоминал в Афганистане, стал совсем другим. Возможно, виновата погода, или виной всему его убогая, бесперспективная жизнь. Куда он пойдет, инвалид-афганец, кому он нужен? Такие мысли в последнее время все чаще одолевали молодого человека. Будучи в летней армейской форме, неподходящей этому времени года, налетевшее ненастье Саша решил переждать на вокзале. Расположившись в зале ожидания, стал смотреть телевизор. На экране про погоду тоже не забывали. Обычно синоптики успокаивают, в этот раз наоборот, нагоняли страх. Нарядно одетая дама с белозубой улыбкой и фигурой манекенщицы, величаво проводя рукой по карте, говорила о погоде.
– В