Оковы судьбы. Клетка для сердца. Александра Неярова
по мощенной гравием дорожке, оставляя венценосного нахала позади.
– Как здесь красиво… – прошептала, рассматривая разнообразные цветы и декоративные кустарники, подстриженные в виде фигурок животных и птиц. Работа садовника была настолько хороша, что казалось, ещё мгновение – и они оживут. Стряхнут зеленую листву и скинут оковы вечного сна.
В центре сада находилось огромное дерево, которое клонило свои ветви, изгибая мощный ствол к искусственно созданному водоему. Через него тянулся деревянный мост с резными ограждениями. В пруде плавали чёрные лебеди, скользя по водной глади между лотосами и ряской.
Нарина направилась к высокой, сквозной бордовой беседке. Ее выгнутые к небу купола украшала искусная резьба, окрашенная в алые и песочно–желтые тона. Внутри на лавке лежал какой–то необычный музыкальный инструмент. Она с трепетом коснулась его, и девичья душа дрогнула, словно струна, отзываясь музыкой. Невольница взглянула на свои ладони, пальчики приятно покалывало. Похоже, раньше она любила играть.
Внезапно на талию легли руки, а к спине прижалось поджарое, напряженное тело, заставив испуганно вскрикнуть.
А Нарина уже и забыла о своём пленителе. Дернулась в попытке освободиться, но объятья сразу стали жёстче. Мужской подбородок опустился на хрупкое плечо.
– Тише, давай так постоим, – прошептал наследный принц и прикоснулся губами к тонкой шее, затем лизнул кожу языком, будто пробуя на вкус.
Протестующе засопела, этот венценосный наглец напугал до чертиков. Она ему не ручная зверушка или подданная, которой он мог приказывать и распоряжаться, как ему вздумается. Пленница уже хотела выказать всё своё накопленное возмущение, однако его последующие слова заставили передумать.
– Моя мать любила бывать здесь. Сульри приходила сюда после сор с отцом и брала в руки сямисэн*, ища в музыке внутренний покой. А потом её не стало…
Руки мужчины крепче стиснули девичью талию, но невольница подавила крик, не позволив тому сорваться с уст. Её собственное сердце больно кольнуло при упоминании о матери, словно… мысль опять ускользнула.
Сколько боли и горечи прозвучало в словах Ороти. Сейчас он открылся ей с новой, другой стороны. Теперь она знала, что за высокой гранитной стеной, где–то глубоко в душе, прятался маленький мальчик, лишенный материнской любви. И что–то подсказывало: таких моментов его слабости она больше не увидит.
– Хочешь, я велю чтобы тебя обучили игре на нем? – спустя несколько минут проговорил уже привычным тембром Канан. Нарина лишь кивнула.
Вдруг от центральных ворот дворца послышались нарастающие шум и крики. Чуть ли не выворачивая шею, пленница всё же умудрилась взглянуть туда: большой конный и пешие отряды самураев, простых солдат входили на центральную площадь, к ним навстречу спешили оруженосцы и лекари, поскольку с ними прибыло много раненых, а то и убитых. Повысыпали из домов и клановцы, сразу послышались мольбы и отчаянные вопли жителей по погибшим.
– Идем, –