Мой любимый негодяй. Эви Данмор
процесса соблазнения, ради поддержания формы. Ты можешь попользоваться женщиной, только чтобы скоротать вечер, и затем избавиться от нее… Ты ценишь банальные вещи и высмеиваешь серьезные, ты много болтаешь, но говоришь очень мало, что побуждает меня сделать вывод – ты или ленив, или глуп, или все сразу… Ты злоупотребляешь своим социальным положением в угоду гедонистическим привычкам, и самое худшее, тебе предоставили место в палате лордов, а ты не использовал его ни разу – ни разу! – притом что миллионы в этой стране вообще не имеют права голоса. Я не могу припомнить мужчин более бесполезных, чем ты. Я не испытываю к вам неприязнь, милорд, я презираю вас.
Плотина, давно давшая трещину, наконец рухнула; ядовитые слова хлынули наружу.
Последовавшая за этой тирадой тишина казалась оглушительной.
Тристан замер на месте как подстреленный. Его скулы медленно и неумолимо багровели от гнева.
Внутри у Люси зашевелились нехорошие предчувствия. Лишь теперь она поняла, что переступила черту, которую они оба когда-то негласно прочертили.
Тристан сделал глубокий вдох:
– Бесполезный. – Слово сорвалось с его уст холодно и презрительно.
Люси скрестила руки на груди:
– Именно. И я не желаю делить с тобой бизнес.
– Я понял. – Тристан контролировал свой тон, однако в глазах закипало что-то недоброе. Он прошелся взглядом по Люси, с ног до головы, нарочито медленно, отчего все волоски на теле приподнялись. Люси провоцировала его на безумие.
Тристан повернулся к камину и уставился на раскаленные угли, положив одну руку на каминную полку. В ниспадающих одеждах и с отрешенным выражением на лице он походил на юного бога мщения, созерцающего огонь.
– Скажи, Люси, – раздался вкрадчивый голос, – насколько сильно ты жаждешь от меня избавиться?
Вопрос обвился вокруг шеи, как атласная лента, и сдавил горло. Это ловушка.
Люси вздернула подбородок:
– Назови цену. А я прикину, смогу ли расплатиться.
– О, разумеется, сможешь!
Пальцами левой руки Тристан принялся лениво ощупывать стоящие на каминной полке предметы – изгибы керамического корпуса часов, продолговатую коробочку, тяжелый подсвечник, выточенный из дуба. На подсвечнике пальцы задержались. Он примерился к нему и обхватил ладонью.
Люси обдало жаром, словно от открытого огня.
– Сможешь, – повторил Тристан, поворачиваясь к ней. Его глаза на фоне света и тени казались бездонными озерами. – Вопрос в том, захочешь ли.
Его рука, обхватившая подсвечник, медленно заскользила вверх-вниз по полированному дереву – насколько Люси могла сообразить, жест непристойный и в то же время жутко завораживающий. Отблески пламени играли на обнаженной груди Тристана и на его красивых пальцах, без сомнения, познавших все самые бесстыдные ласки на свете.
От такой наглости у Люси перехватило дыхание.
– Я жду, – прошептала она. – Назови свою цену.
Сверкнули волчьи зубы:
– Ты умная женщина. Отгадай.
– Ты плотоядно