Замалчивание: Временная капсула. Не разрешают говорить, но запрещают молчать. Хет Бавари
версия образца справки для высшего руководства по комплексным исследованиям способностей человеческого мозга к реальному восприятию действительности. Просьба проверить. Передать для дальнейшего использования.
Имя: Цекус Вендт
Возраст: 15»
Дальнейший текст разорван, словно его дернули за край, как недовязанный свитер за ниточку, и он размотался полностью, оставив на бумаге неровно оторванный край. Где-то за моей спиной голографическая рыба бьет хвостом и выпускает фонтан брызг. Я кладу бланк на стол, щелкаю перед автоматоном пальцами, но его глаза не зажигаются. Вообще ничего не происходит. Я аккуратно берусь за его металлическую голову, ища тумблер, включить и выключить, ребут и ригель.
– Да он мертвый, дохляк, – раздается сзади насмешливый голос. Я вижу, как по лестнице спускается гай с волосами-паклями, цвет ближе к кофе или грибу. – Или пьяный. Пьяный автоматон матрице не хозяин. Мне сказали, тебя проводить надо, а бланки мы с весны не разберем, завалили. Ты Джеффри? Я Блэйк Кэмпбелл, живу на третьем ярусе, там же и умираю.
– Разве тут нет школьной формы или чего-то в этом роде? – спрашиваю я. Блэйк осматривается.
– Кто-то не носит школьную форму? – спрашивает он с паузой, и его взгляд говорит мне, что он в курсе, что он одет не по форме, но ему хочется оттянуть разговор. – Кто-то не читал школьные правила? Ох не завидую же я этому! Он вскидывает кулак вверх и смеется, я подхватываю его смех, хотя мне редко, когда удается зацепиться за чужие эмоции так легко, как в этот раз. Это страшно – понимать, что в этом смехе нет злобы или скрытой угрозы, а только веселая ненависть ко всему вокруг.
– Хорошо, ладно. Я не в форме, потому что сегодня субботка, а по выходным мы носим обычное. Страшакам…
– Страшакам? – перебиваю я его, и в моем мозгу оживает карикатурное лицо отчима-чудовищеморда из моих кошмаров, – Ты смешал слова «страшный», «срань» и «старший»? Интересный речевой феномен.
– Ну типа, – Кэмпбелл продолжает дальше, как будто его и не перебивали, – Это раньше за нас пеклись, мол, ребята без присмотра, им нужно человеческое внимание! А потом эти андроиды, и кому интересно, во что мы одеты? Я голым ходил по этажу, и мне ничего не было. Ну…
– Дверь, в которую я вошел, исчезла. – счел нужным поделиться я, чтобы скрасить это неловкое «ну» человека, осознавшего что он только что признался первому встречному в попытках бегать голым по этажу элитного пансионата для особенно интеллектуальных учеников.
– Ненавижу, обожаю Гамильтон. Нас не выпускают, а попытки сбежать были, не одна, поэтому дверь прячется. Нас даже в холл не выпускают, когда страшаки сваливают из Гамильтона по домам. Кто-то говорит, что дверь вообще в одном месте не находится, она может в любом быть, по желанию, не нашему желанию, – Блэйк делает характерный жест рукой, – Схема коридоров есть, но неизвестно, где