Дурная. Инга Максимовская
тяжелым инвентарем словно шашкой.
– Вы ж сказали, что он змий, – пробухтела я, сдув с лица выбившуюся прядь.
– А ты слухастая больно, – заорала бабка, сделав выпад, как заправский мушкетер. Ей бы не подъезды, а врата в преисподнюю охранять. Трехглавый пес в сравнении с бабулей щенок неразумный. – Убью.
Я и удара то не почувствовала, просто искры из глаза подбитого посыпались, да пол вдруг стал к моему лицу ближе, чем украшенный фресками потолок, в который я уставилась, не успевшим еще заплыть, оком.
– Восхитительно, – словно с небес разлился насмешливый бас, в котором я услышала нотки злости и раздражения. Черт, это не всевышний. Это же змий, которого вот именно сейчас мне вдруг захотелось растерзать. – Я сражен наповал и слегка ошеломлен. Даже не думал, что в нашей парадной такие батальные сцены можно увидеть. Можно было бы снимать блокбастер «Бессмертная мумия против женщины – ламы», вы бы сняли кассу, которая аватару не снилась. Клянусь.
– Я вас убью, – прошептала я непослушными губами.
– Это вряд ли, тебя вон ровесница Розы Люксембург ушатала с одного удара. А я гораздо крепче, – Боярцев вдруг склонился ко мне так близко, что я почувствовала запах одеколона от известного японского парфюмера, от которого схожу с ума очень давно. И аромат мыла, жвачки, а еще, чего – то неуловимо сладкого. – Эй, ты смотри не отдуплись. У меня разговор есть к тебе. Точнее предложение.
– Где Лешка? – собрав последние силы выдохнула я. – Если с ним что-то случилось, я тебя…
– Как раз об этом я и хотел с тобой поговорить. Даже искать собрался, а ты сама приползла. На ловца, как говорится… Слушай, выходи за меня замуж, – вдруг ни с того не с сего рявкнул в мое заложенное от удара об пол, ухо, этот чертов змий. Да нет, ослышалась я. Слишком сильно башкой об мрамор ухайдакалась, вот и мучаюсь галлюцинациями слуховыми. – Эй, ты чего, ау? Читай по губам. Выбора то нет у тебя все равно особого. Я же ведь могу превратить твою жизнь в ад. Веришь? Скажу, что ты у меня сперла деньги, много. А консьержка подтвердит. Ты же здесь трешься безвылазно. А согласишься, в шоколаде будешь.
– Подтвердю, подтвердю, – закивала проклятая бабка. – И девка та, на которую эта кудрявая овца напраслину навела, тоже подтвердит. А что, Макар Федорыч, много сперла то эта бандитка? Я сразу поняла, что она тут трется не просто так. У, шаболда, – замахнулась на меня снова шваброй старушенция.
– Очень много. Не унести.
– Но, это же не правда, – прошептала я. – Я не взяла нитки чужой. Ни разу в жизни. Нет, это какой-то сюр. Просто галлюцинации. Точно. Я просто без сознания сейчас, вот и мерещится.
– А как думаешь, кому поверят? Мне – известному меценату и миляге парню? Или дуре нищей, воровке и прощелыге? Еще и мальчика вплела в свою схему, – прищурился мерзавец. – Так что?
– Ла-ла-ла, – запела, зажав уши пальцами. Господи, пусть пройдет это безумие скорее.
– Хорош голосить. Весь дом пребаламутила. А нам сейчас не нужно внимание излишнее, –