Красные камзолы. Капрал Серов: год 1757. Иван Ланков
многочисленные долговые расписки, и вроде как жить стало легче. В плане финансов и снабжения.
Но вот пришли шлиссельбуржцы, и началась большая полковая реформа. С трех батальонов о пяти ротах полк уменьшался до двух батальонов с четырьмя ротами каждый. Третий батальон полулегально теперь считался учебным и, по предварительным планам, на кампанию должен был остаться во Пскове, вместе со всеми негодными к походам старыми солдатами. Плюс отдельно инженерная полурота и одна полурота в помощь и охрану пушкарям. То есть полк теперь состоял из девяти рот. Зато полного штата, по двенадцать дюжин мушкетеров и полным комплектом капралов и унтеров. Разве что офицеров некомплект, но эту проблему обещали решить к весне. А мне выделили под командование свое собственное капральство. В его состав вошла дюжина солдат из бывшего капральства Ефима, Семен Петрович и дюжина этих, пришлых. Наслаждайся, Жора.
Проблема денег снова встала в полный рост. На амуницию каждого солдата положено выделять сорок рублей в год. А это на дюжину моих шлиссельбуржцев – без малого пять сотен. Камзол, кафтан, башмаки, епанча, мушкет, огнеприпас по стандарту военного времени. Даже если бы я стребовал у майора Стродса свое золото – все равно не хватило бы. Но полковой квартирмейстер помнит добро, и ротный каптенармус пообещал, что первыми, кто получит мундиры от полковых портных, будут мои сиротинушки. Но когда это еще будет? Скоро февраль, мороз вдарит так, что и в кафтане-то околеешь, а мои оборванцы до сих пор по Крому шляются в драных армячках. На солдат они похожи только потому, что у них на головах треуголки, а не шапки-литовки или треухи, как у обычных горожан. Впрочем, в зимнее время года вполне позволялось дополнительно утепляться. Надеть меховую жилетку под кафтан или на кафтан не считалось нарушением формы одежды. Если, конечно, в городе нет каких-нибудь важных шишек из столицы.
А еще у меня сразу не заладились отношения с одним из моей шлиссельбургской дюжины, с Кирилой Белкиным. Он такой… наглый, в глазах постоянно насмешка, говорит все время со шпильками да подколками. За одиннадцать лет в армии это у него уже третий полк. Сначала был во Владимирском, потом его под благовидным предлогом – лучший солдат, а как же! – перевели в Шлиссельбургский, где он и демонстрировал свой неуживчивый характер еще пять лет. А тут вдруг такая оказия – можно снова помочь хорошим людям, предоставив им лучших солдат!
Белкин… И формально-то вроде его даже упрекнуть не в чем. Ну мундир на нем сидит чуть-чуть расслабленно, но в рамках приличий. Во фрунт тянется вроде бы, как положено, разве что самую малость голову наклоняет эдак… И вроде все нормально, но все равно остается впечатление, что он постоянно надо мной насмехается. И смотрит так, будто он все знает и умеет, а я молокосос и недотепа, и его просто забавляют мои потуги показаться большим начальником… Иногда даже артикул воинский цитирует, как заправский Капитан Очевидность. Не мне, конечно, а как будто рядом сидящему солдату… Но все равно эдак с подковыркой. Грамотный,