Кыш, пернатые!. Александр Гриневский
становится крылатым.
Автор поднимает вопрос сосуществования: будет ли найден компромисс или две ветви человеческого развития разойдутся?
На крылатых охотятся «ловцы», их преследуют компетентные органы, их пытаются втянуть в политические акции и запрячь в полукриминальный бизнес. Но приспособить новую возможность человека, летать как птица, никаким структурам не удается, потому что приспособить новое к старому невозможно. Это уже новый виток, требующий иного подхода.
Мистическое начало здесь – не цель, а средство, помогающее раскрыть потаенные глубины человеческой души. Сочетание этого с созданием глубоко оправданных психологических образов героев и полноценного художественного мира произведения делает роман Александра Гриневского «Кыш, пернатые!» несомненно достойным участия в конкурсе литературной премии «Большая книга».
С. А. Надеев
Главный редактор журнала «Дружба народов»
«На берегу крохотного озерка, свернувшись калачиком, накрывшись крылом, как одеялом, спал человек. Был он голоден, гол и грязен. И был крылат…»
Что делает человек, когда лишается рук, и на их месте вырастают крылья? Мне кажется, что герои романа по-новому восприняли свою жизнь, по-другому взглянули на тех, кто с ними рядом, осознали, что нужны только самим себе и своим близким.
«Нет в этой жизни никакого смысла, кроме её проживания» – есть в романе «Кыш, пернатые!» другой смысл, кроме фантастичности сюжета и затеянного приключения.
Читая, ловила себя на мысли, что уже узнаю слог автора: он резковат порой, иногда обрывист, а бывает и необычно нежен и певуч, когда дело касается описаний природы и чувств между мужчиной и женщиной. Как всегда, это и происходит в произведениях А. Гриневского, напряжение нарастает к финалу, и тогда наступает невероятное облегчение, и долго ещё остаётся с читателем ощущение сопереживания и обретённого покоя.
Аппельганс Екатерина
Филолог, библиотекарь, автор интеллектуального контента
Мне понравилась тема и её реализация. Это очень талантливо. Собственно, на этом можно было бы и закончить, потому что всё остальное – незначительная вкусовщина.
Два раза я думал, что угадаю, чем сейчас всё закончится, но при этом самого очевидного и единственно возможного конца не увидел. Зато почувствовал общую атмосферу какого-то апокалипсиса или даже уже пост – при том, что никакого апокалипсиса нет и в помине. Ну и фирменный переход в финале из одного мира в другой, опять отлично написанный.
Виталий Полосухин
Российский писатель-прозаик, сценарист
Нас бьют, мы летаем
От боли всё выше…
Глава первая
Деревья – они же как люди: болеют, умирают… Правда, живут дольше. Но ведь не двигаются. На месте стоят. Это хорошо – стоять? Так надо? Жить дольше будешь?
Если мимо магазина, автостоянки, библиотеки, потом между домов невнятных, то – к гаражам, и узкая тропа между ними, загаженная, мусором заваленная, и в глухой забор упрёшься, которым Собянин все железки огородил, а там дыра, свободолюбивым народом прорублена, топорщит рваные края. Рельсы веером, и гравийная насыпь под ногами. Перемахнешь, оглядываясь, чтобы поездом не смело, – и ты в Лосинке.
Не надо заходить далеко. Здесь же, на насыпи сесть, она ве́рхом идет, железка внизу, под ногами. Пенёк выбрать. Грязные они по осени, в грибах каких-то, в плесени – обтереть и усесться. Банки с пивом – в траву у ног. А теперь смотреть.
Сидеть на насыпи, глотать пиво из банки, ощущая металлический привкус, захлёбываться пузырьками и смотреть на поезда, как проносятся мимо.
Люди за окнами – стремятся куда-то, живут… Им кажется, что живут…
Вон водочные бутылки и банки из-под пива пустые разбросаны вдоль насыпи – эти уже выпиты.
А людям в поезде кажется, что они полные – жизнью наполнены, и это что-то значит…
И этих под насыпь. Со временем…
Сижу, смотрю, о жизни думаю. Философствую.
Ну что я за человек такой? То, что неврастеник, – это ясно. Врать себе не буду. Всё у меня от настроения зависит. Например, сегодня – плохо! И ведь не поспоришь.
За полтинник уже… И что? Работы нормальной нет. Денег нет. Капает что-то, конечно. Но мало. Больше хочется. По заграницам поездить, мир повидать, а не раз в год, зажимаясь. Осталось-то совсем ничего активной жизни. Машине – десять лет, менять пора. Где деньги брать? Слава богу, со здоровьем пока – тьфу, тьфу, тьфу. Но ведь это пока… Старость подкатывает. Импотенция засветила. С женой уже не получается, да и не хочется. А главное, раньше бежал куда-то, стремился, чего-то добивался – интересно было. Сейчас как будто свет приглушили: сумерки – спать пора. Ничего не хочется, а если хочется, то как-то вяло.
С другой стороны, что ты ноешь? Семья есть, квартира есть. Деньги какие-то капают. Сын хорошо зарабатывает. Машина есть. Работа?