Капкан Иллюзий. Улана Зорина
трав, распаренных полуденным солнцем, а с заднего сиденья с печальной улыбкой за ней наблюдал Ромка.
Наконец, повернувшись спиной к зеркальной водяной глади, она открыла глаза.
Этот дом был огромный. Нет, это не был шикарный особняк тайных миллионеров, но также он не был и скромной хибарой. Двухэтажный, с причудливыми балконами, плотно увитыми каким-то плетущимся цветком с ярко-сиреневыми бутонами. С покатой крышей, покрытой старинной оранжевой черепицей. С пыльными чёрными окнами, отражающими солнечный свет. С деревянными стенами, хранящими покой и уют. Этот сказочный замок очаровал Анну с первого взгляда.
– Ромка, да вылезь ты из этой машины. Смотри, разве не чудо? Неужели тебе не нравится тут?
– Нравится, ма, но всё равно дома лучше, – дрожащим голосом прошептал Ромка, послушно подходя к матери. Испуганным взглядом косился он на спокойные воды, будто ожидая чего-то.
– Милый, это и есть теперь наш с тобой дом, – склонившись над сыном, зашептала в лицо ему Анна, а тот не отводил с озера синих глаз.
– Мне страшно тут, ма… – шевельнулись бледные губы, и Анна проследила за застывшим взглядом Ромки. По спине пробежал холодок, покрывая мурашками кожу. От дома к озеру вела тропинка, как узкое горло огромного зверя. По сторонам шелестел камыш, вздымал к небу свои пышные пики рогоз. Казалось, что вот-вот, и озеро разверзнет свои воды, выпустив наружу таинственное чудовище. Но оно, как и прежде, лениво дышало смолой, разбрызгивая отражения мириадов солнечных лучей.
Анна поёжилась и, отбросив прочь странное наваждение, подхватив сына под мышки, весело закружилась.
Глава 4
Весь день они провели в приятных хлопотах, а под вечер, когда уставшие и довольные вышли из дома, их встретил непривычный хор звонких сверчков.
– Ну разве тут не чудесно? – задыхаясь от восторга, воскликнула Анна, опускаясь на ещё сохранившие дневное тепло деревянные ступени.
– Угу, – буркнул Ромка, усаживаясь рядом с матерью.
На тёмно-синем бархате неба всё ярче проступал жёлтый лик луны. Прижавшись друг к дружке, две тоненькие фигурки сидели на высоком крыльце и, как заворожённые, смотрели на чёрную гладь озера.
Вечерняя свежесть зябкой волной наползала на берег. Клонила пушистые чаконы рогоза, теребила серёжки камыша, шелестела прибрежной листвой.
Поведя плечом, Анна теснее прижалась к ребёнку и, склонившись над чернявой макушкой, взъерошила волосы.
– Не замёрз, малыш? Может, пойдём в дом, – её голос вывел мальчонку из оцепенения. Он будто проснулся и повернул к ней лицо.
– Я посижу ещё, ма. Ты, если хочешь, иди, – тихий голос его слабым шелестом прокатился по высокой веранде, прежде чем бумерангом вернулся назад.
– Ишь ты, какой заботливый, – передёрнула плечами Анна, глядя в чернеющие провалы на бледном лице.
Тьма широкой кистью размазала черты лица сына, превратив их в пугающую маску костлявого черепа в ореоле мерцающей янтарём дымки.
Анна нервно сглотнула и плотнее прижала