Уйти от себя…. Фридрих Незнанский
и по-деловому приступают к обыкновенному траху. Любаша была девушкой прямой и в конце концов послала своего кавалера куда подальше. Объясняться она не любила, это ее напрягало. Юрка сначала не послушался, хвостом за ней ходил, проходу не давал, Любушкой называл. Но она назло ему завела шашни с мастером Василием, тому уже тридцать два минуло. Юрка от обиды и отстал. Еще бы, куда ему тягаться с наставником, у которого оба практику проходили. Василий был красавчиком брюнетом с тоненькими черными усами, от которых все девчонки млели. Но и новый ухажер со своим немалым опытом быстро надоел Любане. Все его пошлые комментарии да дурацкие эксперименты вызывали в ней сначала изумление, а потом и отвращение. И тут облом. Ни романтики, ни кайфа. Своему кавалеру Любаша так и сказала: «Тебе лишь бы перетоптаться. Ни фига я с тобой не чувствую. Одни неудобства». Так он, гад, еще и посмеялся над ней, когда она заявила, что больше не хочет с ним встречаться, бесчувственным бревном обозвал.
– Кому ты нужна? Ни кожи ни рожи, еще приползешь ко мне, да поздно будет. На меня тут очередь на год вперед! – бахвалился он своим небывалым опытом и, как любил приговаривать, эксклюзивным размерчиком.
Ничего такого особенного она у него не углядела, хотя рассматривала его уже более подробно, чем Юрку. Любаша иногда себя даже корила, что всякий стыд потеряла. Правда, потом сама себя и оправдывала, что в жизни надо всему учиться. Искусству любви тоже. Не она же виновата, что ей попадаются какие-то неправильные мужики. Так и ушла от своего наездника без сожаления. Но словечко «эксклюзивный» ей понравилось, и она пополнила им свой небогатый словарный запас, употребляя чаще всего совершенно не к месту.
Окончила Любка колледж, погуляла еще с несколькими пацанами, да все не те попадались. Ни от кого из них сердце не замирало. А потом решила от матери-отца уехать в места, где хорошие деньги можно было заработать, на Уральские золотые прииски. Там, в Первоуральске, уже давно кантовался ее старший брат Генка, золотоискателем был. Списались. Мать сначала возражала, но отец дал добро. Надоели ему Любкины фокусы, вышла она уже из того возраста, когда можно было ее поздно ночью с ремнем встречать. Решил заботу о ее воспитании переложить на плечи сурового старшего сына. Потому что дома подрастал еще десятилетний Ленчик, от которого стонали все соседи и учителя, а директор школы однажды пообещал отправить его в колонию для малолетних преступников. Нужно было заниматься воспитанием младшего, на двоих сил уже не хватало. Отцу стукнуло пятьдесят восемь, и он объявил себя старым и немощным, а всем друзьям жаловался, что растить детей – неблагодарное дело. Одни хлопоты и огорчения от них. А расходы какие? Дети нынче наглые пошли – им дай все и сразу. Ленчик совсем оборзел, повадился карманы папаши обшаривать. Никакой заначки не удается утаить. И главное – ни в жизнь не признается. Брешет отцу прямо в глаза, что тот вчера на карачках приполз. Дескать, деньги-то из карманов и повыпадали. И мать вместо того, чтобы приструнить паразита,