Загадка о тигрином следе. Антон Кротков
Чёрные косы на голове девицы были уложены венцом. Луков обомлел. Ласковый взгляд и бархатный мягкий голос девицы гипнотизировали:
– Заходи, красавец, побудь со мной. Но вначале вкуси сладость моих сахарных уст.
Девица грациозно приблизилась к Лукову, осторожно сняла с молодого человека очки и потянулась своими устами к его губам. Одиссей почувствовал дыхание, отравленное спиртным перегаром, и инстинктивно отпрянул. Но девица совсем не обиделась. Она усмехнулась и предложила молодому мужчине кружку.
– Запей горьким вином, коль недостаточно сладко показалось.
Одиссей чувствовал, как горят его щёки. Близость этой бесстыдной женщины, несмотря ни на что, не могла не взволновать его. Видя его взгляд, девица улыбнулась, взяла его за руку и нежно потянула за собой на пол, напевно приговаривая:
– Что ж, не захотел моего поцелуя, изведай другого. Тебя люблю теперь я. Побудь со мной, забудешь о тревогах. Лаской огневой утолю все твои печали.
– Ого, смотри-ка, приглянулась ему наша Маруха! – хохотнул и подобострастно обратился к юному комиссару один из его собутыльников, указывая на растерявшегося Лукова. – А может, лучше старичку её предложить? Она кого хочешь молодым козликом скакать заставит!
– Ох, ха, ха! – схватившись за животы, заржали приятели комиссара.
– Зачем отбираете у меня мальчика – надула губки вакханка, – он такой милый, чистенький такой, не испорченный, прямо съела бы. Ам!
– Заткнись! Тебя на спрашивают! – по-хозяйски рыкнул на неё Лаптев. И тут же перешёл с крика на вкрадчивость. С дерзким глазом и ухмылкой на губах комиссар обратился к Вильмонту:
– А что, начальник, выбирай любую. Мы с тобой теперь в одной упряжке, так что должны уважить друг друга. Выбирай! Все наши мамзели к твоим услугам! Хочешь на Маруху залезай, а хочешь с Алтыной повеселись. Сегодня я угощаю! Я не жадный!
При этих словах девица с дряблой грудью, выпирающими рёбрами и измождённым некрасивым лицом вульгарно заржала, выставив на показ свои крупные лошадиные зубы.
– Выбери меня, дедок, я стареньких люблю.
Вильмонт указал комиссару на дверь:
– Ладно. Фенито ля комедия. Пожалуйте-ка с вашими дружками и проститутками вон! А когда протрезвеете и очнётесь от кокаинового дурмана, я с вас спрошу за украденный спирт.
Лаптев перестал вальяжно ухмыляться и зло насупился.
– А не боишься, генерал, что я черкну на твоём приговоре бестрепетное: «К стенке! Расстрелять!».
– Не боюсь, тем более что мне, как начальнику экспедиции, такое право дано прежде чем вам, любезный. И если подтвердиться, что это вы украли и разбазарили экспедиционное имущество, то не вы меня, а я вас раньше к стенке поставлю.
Обведя дружков мутным взглядом воспалённых глаз, комиссар вдруг схватил свой большой револьвер и завопил истошным голосом: