Приключения порученца, или Тайна завещания Петра Великого. Владимир Синельников
за знакомство хряпнем, по-нашему, а то тоска смертная…
– Э… мне нельзя… болею я…
– Ну так и выздоровеешь сразу…
Вспомнил Алёшка царёв наказ, мурашки по спине…
– Да не, я другой болезнью….французской.
– Фу ты прости господи. А ещё унтер-офицер.
Должен был отстать, да не отставал.
– Ну может в картишки перекинемся или постреляем по бутылкам…?
– Да нет, капитан, я чтой-то не склонен намедни.
– Ну что ты право, ты уж русский ли? Али немец какой, али ещё кто?
– Казак я, донских кровей, – Алёшка раздул ноздри в закипающей ярости.
– Ваше превосходительство! – выручил Давыдка– Ваше благородие, дозволь слово молвить, деньги наши казённые пропали!
– Как, где?
– Дозвольте убедиться сами.
Давыдка вывел Алёшку за дверь плотно закрыл её и приложил прокуренный заскорузлый палец к губам.
– Ваше благородие! Подслушал я разговорчик один. Надо нам убираться по добру по здорову. Энтот капитан должён вас убити. Это он с энтим, плюгавым гутарил, что де тебя дале не пущать, а прям здеся и оприходовать. Капитан гутарит, что мол сам и выполнит. Чё дееть – то будем? Лошади готовы…
– Пистоль с тобой?
– А як же!
– Сейчас заходим, я к капитану, а ты пали в плюгавого, погодь, полено подбери– дверь подпереть.
Алексей резко открыл дверь – капитан стоял у стола и о чём-то перешептывался с плюгавым. Алексей стремительно подшёл к капитану, на ходу вынимая шашку. В это время Давыд, следом, не целясь выстрелил в лысину плюгавого, а Алёшка одним лихим ударом снял голову оторопевшему капитану. Сидевшие в кабаке не успели даже вскрикнуть. Дверь захлопнулась, Давыдка подложил поленце – через секунду они были в санях. Дико гикнул казак и лошади рванули с места. Через несколько минут они уже были на заставе. Но там их уже ждал взвод солдат…..
Глава вторая
А в это время…
Барон Крафт вернулся домой в прескверном состоянии духа. Молча снял шубу, прошёл в кабинет, плотно закрыл дверь, сел перед камином, и раскурив старую ямайскую трубку, сделал полную затяжку. Пряный, дурманящий дым наполнил старые его лёгкие, вызвав приступ облегчающего кашля. Зима стояла суровая, каналы замёрзли и городские крыши клубились голубыми дымами, которые в неярком морозном небе поднимались прямо вверх, создавая сказочную нереальность. Но эта сказочная красота не вызывала сегодня у Михеля Крафта обычного зимнего покоя и философского настроения. Тревожные раздумья омрачали его чело. Он открыл, лежащую на столе библию и попытался вчитаться в стих о казнях египетских, но святые слова не шли на ум. Вся его стройная и размеренная жизнь рушилась, рушилась та маленькая домашняя империя, которую он терпеливо и настойчиво строил столько лет.
Этой размеренности и определённости не смутило даже недостойное