Орудие ведьмы – любовь. Нора Робертс
продолжала злобно пихать его, но он ухватил ее за запястья. И снова ему бросилось в глаза, что она вся светится, только сейчас – от гнева.
– Я никуда не тащил тебя – во всяком случае осознанно. Насколько я понимаю, это ты втянула меня в свой сон!
– Я? Что за бред? Негодник! Я же была в твоей постели!
– И, между прочим, не возражала…
Поскольку он держал ее за руки, Брэнна была лишена возможности отвесить ему оплеуху, но энергии у нее никто не отнимал, и она пустила ее в ход, чтобы отбросить его на пару шагов назад. Фина снова ожгло болью.
– Прекрати! – дернулся он. – Брэнна, ты лучше остынь. Сейчас ты в моем доме. Я не знаю, я тебя затащил, ты меня затащила, или какая-то сила привела нас друг к другу… И вообще, пока я, черт побери, не выпил кофе, я не в состоянии ни о чем думать.
Он выпустил ее руки, повернулся спиной и зашагал на кухню.
– Я, кстати, тоже. – Она шустро увязалась за ним. – Я хочу заглянуть тебе в глаза.
– А я хочу выпить этот чертов кофе.
– Смотри на меня, Финбар, черт тебя побери! Смотри на меня и отвечай: ты затащил меня в свой сон? В свою постель?
– Нет! – Он рывком обернулся к ней, взъерошил себе волосы. – Я не знаю, я просто не-зна-ю! Но если я это и сделал, это произошло во сне и ненамеренно. Черт побери, Брэнна, я бы не стал напускать на тебя чары! Можешь думать обо мне все, что угодно, но только не это! Я бы никогда до этого не опустился!
Она вздохнула, потом еще раз.
– Конечно. Ты меня извини. – Она потерла ладонью лоб. – Ну вот, я немного успокоилась. Да, теперь я понимаю. Прости, я… Я была… я была в жутком расстройстве.
– А что удивительного? Я тоже слегка не в себе…
– Я бы тоже… от кофе не отказалась, если ты не против.
– Да, сейчас.
Он отвернулся к кофемашине – она давно о такой мечтала. В ней можно было приготовить все мыслимые виды кофе, чая и шоколада.
– Не присядешь? – Фин мотнул головой в сторону небольшого эркера, где, как можно было догадаться, по утрам он пил кофе.
Брэнна скользнула на скамью с мягкой коричнево-красной обивкой. Взгляд ее лег на деревянную вазу на столике – гладкую, как стекло, доверху полную ярко-красных яблок. Это цветовое пятно придало ей смелости.
Мы взрослые люди, сказала она себе. А не подростки, чтобы смущаться. То, что произошло сегодня в этой большой постели, требует обсуждения. Разумеется, делового.
– Я не стану, да и не могу обвинять ни тебя, ни любого другого мужчину в том, что творит во сне его разум, – кашлянув, словно отгоняя от себя последние флюиды неловкости, сделала она первый заход.
– А я не стану и не могу обвинять тебя и любую другую женщину в том, что творит во сне ее разум. – Вторя ее зачину, Фин протянул ей большую белую кружку с кофе. – Потому что с таким же успехом это могла бы быть ты, а не я, – закончил он с еле скрываемым торжеством.
Хм. Об этом она как-то и не подумала! Что ж, большая белая кружка оказалась перед ее лицом весьма кстати – как концы бикфордова шнура, она опустила в нее взгляд, чтобы не смотреть на него. И ненадолго погрузилась в молчание. Чтобы дать себе еще