Смерть внезапна и страшна. Энн Перри
на темы, не связанные с чьей-либо работой: к недавно опубликованным романам и к тому, что о них говорили, к политике, к делам в Индии – к страшным новостям о случившемся там мятеже – и о войне в Китае. Они засиделись допоздна в этот летний теплый вечер. Потом, распрощавшись с хозяйкой, Монк вместе с Лэттерли вышли на улицу, и детектив нанял кеб… И всю дорогу они провели за дружеским разговором.
Естественно, сперва остановились у комнат Эстер – чаще всего пустовавших, поскольку обыкновенно она обитала у своего очередного клиента. Дома девушка жила, лишь когда пациент поправлялся и не видел больше оснований держать при себе сестру милосердия, от которой уже не было никакой пользы. Уильям вышел из кеба, открыл дверцу и помог своей спутнице спуститься на мостовую. Вообще-то ему хотелось сказать, что он был рад встрече, но сыщик промолчал. В этих словах не было нужды. Подобные мелкие комплименты – непременная принадлежность взаимоотношений более тривиальных… тех, что скользят над поверхностью вещей.
– Доброй ночи, – проговорил детектив, проводив девушку до входной двери.
– Доброй ночи, Монк, – отвечала она с улыбкой. – Завтра я буду думать о вас.
Он ответил ей улыбкой, зная, что так она и поступит, и оттого ощущая известное утешение – в том, что будет не совсем одинок.
Позади него нетерпеливо переступил конь. Говорить было не о чем: Эстер уже открыла ключом дверь. Уильям вернулся к экипажу и отправился дальше по освещенной фонарями улице.
В десять часов утра Монк был на Гастингс-стрит. Было тепло, и шел редкий дождь. Капли бусинками усеивали цветы, и где-то поблизости с удивительной четкостью выпевала птица.
Сыщик дорого бы отдал за возможность повернуть назад к своему дому на Юстон-роуд и не звонить у подъезда дома № 14. Тем не менее он не стал медлить на ступенях, прежде чем потянуть за шнурок. Все было продумано, и времени на возражения не оставалось, как и аргументов в пользу какого-то другого варианта.
Служанка впустила его уже как знакомого, однако слегка удивилась, когда гость попросил ее позвать не миссис Пенроуз, а мисс Гиллеспи. Наверное, Джулия говорила, что ожидает его.
Монк взволнованно расхаживал по маленькой столовой, когда вошла Марианна. Увидев его, она побледнела.
– В чем дело? – спросила она нетерпеливо. – Что-то случилось?
– Вчера, прежде чем оставить ваш дом, – ответил сыщик, – я переговорил с вашей сестрой и сообщил ей, что не могу установить преступника, а продолжение расследования считаю бесполезным. Она не согласилась со мной и сказала, что если я не способен найти его, она наймет другого детектива, который докопается до правды.
– Но как он сможет догадаться? – в отчаянии спросила девушка. – Я ничего не скажу! И никто ничего не слышал, никто не видел!
– Как и я, другой сыщик поймет это по фактам, – объяснил Уильям. Разговор складывался хуже некуда. Марианна казалась просто убитой этими словами. – Мисс Гиллеспи, прошу прощения, но я вынужден взять назад свое обещание и рассказать миссис Пенроуз всю