.
всём подумать. Надо вас пока разместить. Зелда, что у нас с постелью? Найдётся для всех?
Зелда пожала плечами. Лишней постели на пять человек у неё не было.
– Придумаем что-нибудь, – сказала она. – Как же вы так ничего с собой не взяли?
– Не до того было. Взяла, что успела, вот… – мама развязала узелок и стала доставать нехитрые пожитки, которые в спешке успела схватить. В узелке оказались два красивых отреза из тех запасов, что хранились у мамы, по одной смене белья каждому, документы и… грамоты мои и Гилины. Те самые почётные грамоты с портретами Ленина и Сталина, что мы с братом исправно получали каждый год, грамоты, которыми наша мама так гордилась, и которые так бережно хранила в своей шкатулке.
– А это что такое? – удивлённо спросил дедушка, указывая на грамоты. – Это вместо одежды, вещей необходимых, ты спасала бумажки?
Мама посмотрела на дедушку так, будто он сказал нечто кощунственное. Крайне удивлённая и поражённая его словами, она воскликнула:
– А что я должна была делать? Оставить их дома? Чтобы фашистам достались портреты Ленина и Сталина?!
Что можно было возразить на эти слова, полные слепой, беззаветной веры? Дедушка даже не попытался.
Увидев, что устроить нам нормальный ночлег будет практически невозможно, дедушка решился ехать в Могилёв на Вербовую за нашими вещами и постелью.
Поскольку в местечке его очень уважали, ему не составило труда организовать подводу. На ночь глядя, мы не пустили его ехать, убедив, что как-нибудь переночуем одну ночь. Алика, после долгих уговоров, уложили вместе с Мишей. Слёзы, капризы, частые смены настроения и внезапные припадки – это то, что явилось следствием нервного потрясения от увиденного им в овраге во время бомбёжки. Маме стоило больших трудов успокоить его и уложить спать. Мы с Гилей прикорнули на диване. Родители же полночи провели в разговорах и обсуждении дальнейших действий. Какой уж тут сон, несмотря на усталость и пережитое волнение!
Рано утром, как только рассвело, дедушка запряг телегу и отправился в Могилёв за нашими вещами. Мама ему подробно объяснила, где что лежит, и что из постели и одежды надо привезти. Папа хотел поехать с дедом, но мама стала упрашивать его не делать этого. Тётя Зелда присоединилась к её словам, умоляя брата не ехать. Напора жены и сестры отец не выдержал и остался с нами.
Как быть? Что делать? Вопросы эти оставались без ответа. Папа твердил о возвращении в Могилёв, куда его призывал долг. Он только хотел нас устроить и убедиться, что мы все в безопасности. Хотя, какая уж тут безопасность! Все понимали, что в данный момент это просто утопия. Мама и слышать не хотела о том, что придётся расстаться. Тётя Зелда предложила всем остаться в Сельцах. Брата тоже не хотела отпускать. “Вместе легче беду пережить” – сказала она. Так они втроём сидели, говорили, решали, пытаясь найти выход там, где его не было. Мы, дети, молча слушали, стараясь угадать, какое же решение примут родители. Тут маленький Миша, который стоял в сторонке и внимательно прислушивался к разговору взрослых,