Суфии. Идрис Шах
характеристика) предъявляет мысли или же уму «ладан» (трудный для восприятия опыт). Так как человек (крот) сосредоточивается на «зрении» (пытается развивать свои способности не в том порядке), он теряет возможность пользоваться и присущими ему способностями.
Суфии считают, что вместо того, чтобы определенным образом сосредоточиться на своем внутреннем мире и добиваться успехов в развитии, человек направляет свой поиск вовне и устремляется вслед за иллюзиями (неправильно развитыми метафизическими системами), фактически приносящими ему вред.
Каковы внутренние потенциальные возможности «крота»? Мы можем ознакомиться со всей группой арабских слов, имеющих отношение к корню ХАД, о котором мы сейчас говорим:
Халад (ХаЛаД) = вечно пребывающее, продолжительное.
Халлад (ХаЛЛаД) = увековечивать что-либо.
ПОДОПЛЕКА: 1. ПУТЕШЕСТВЕННИКИ И ВИНОГРАД
Ахлад (АХЛаД) = наклоняться вперед, быть полностью преданным (другу).
Хулд (ХуЛД) = вечность, рай, продолжительность.
Хулд (ХуЛД) = крот, полевая мышь, жаворонок.
Халад (ХаЛаД) = мысль, ум, душа.
Аль-Хуалид = (АЛЬ-ХУАЛиД) = горы, скалы, подпорки (для кувшина).
С точки зрения суфия данная группа слов, сконцентрированная вокруг основного корня, содержит в себе важные для развития человека понятия. Эти слова можно назвать чуть ли не картой суфизма. По счастливому совпадению, слово «крот» может служить в качестве символа ума или мысли. Тот же самый ум заключает в себе вечность, непрерывность, опору. Суфизм связан с увековечиванием человеческого сознания через его источник в уме. Преданность в отношениях с другими людьми является весьма существенным качеством для выполнения этой задачи.
Итак, эта эзоповская басня учит нас не только тому, что «шарлатана разоблачить несложно», как склонны думать комментаторы. Нет нужды отрицать, что такую функцию она могла выполнять веками, но поскольку в ней используются слова: ладан и крот, которые согласно суфийской традиции могут иметь скрытый смысл, это дает нам ключ к ее пониманию. Рассматривая в этом свете большое количество литературного и философского материала, мы неизбежно вспомним слова Руми, который, подобно Эзопу, был великим баснописцем Малой Азии. Он говорит, что сам канал может и не пить, но он доносит воду до жаждущих. Те, кто отнесется с интересом к подобной интерпретации кротового символизма, смогут очень ясно почувствовать, что непринужденная, законсервированная на века мудрость Эзопа сумела сохранить для нас питательное вещество, которое мы в ней сейчас находим.
Руми, живший спустя почти две тысячи лет после Эзопа, сказал: «Сказка, придуманная или возникшая иным образом, высвечивает истину».
Нет необходимости особо углубляться в арабский язык как таковой – подлинный источник семитской версии, откуда и происходит эта басня Эзопа. Он полезен нам только как инструмент, ибо, как показали филологи, этот язык сохраняет в тесной связи, сгруппированные согласно первобытным образцам,