К критике политической экономии знака. Жан Бодрийяр
Наследство, накопление являются знаками «статуса» и благосостояния. Точно так же мелкобуржуазный интерьер характеризуется своеобразной теснотой. Верно, что иногда ему не хватает пространства, но эта пространственная нищета вызывает реакцию компенсации: чем меньше пространства, тем больше надо накапливать вещей (примерно таким же образом в радиоиграх, за отсутствием «благородных» культурных мотиваций, главную роль играет критерий объема памяти). Иногда, впрочем, «полными» оказываются только некоторые комнаты, отдельные уголки дома. Следовательно, при анализе необходимо прежде всего обращать внимание на различные аспекты игры с полнотой и пустотой, на некую логистику, которая задает определенные места хранения, складирования, сбережения – некогда аналогичная функция принадлежала погребам и подвалам. Простое нагромождение или же агрегаты предметов, частичные или остаточные синтагмы, синтаксические концепции ансамблей предметов: в таком виде дом или комнату можно анализировать с точки зрения топографии. Но, повторимся, подобный способ изучения лишен всякого интереса, если он не дополняется социальной логикой: у каждого класса есть свои способы организации, начиная с накопления предметов, обусловленного дефицитом, и заканчивая обдуманной и взвешенной архитектурой.
Тактика горшка и кашпо
Избыточность: это вся система театрального и барочного обертывания домашней собственности: стол покрыт скатертью, а она сама предохраняется другой пластиковой скатертью. Занавеси и двойные занавеси на окнах. Ковры, чехлы, войлок, панели, абажур. Каждая безделушка покоится на маленькой скатерти. У каждого цветка свой горшок, а у каждого горшка – кашпо. Все защищено и заключено в рамку. Даже в саду каждый участок окружен изгородью, каждая аллея подчеркнута кирпичами, мозаикой и т. п. Все это можно анализировать как тревожное влечение к изоляции, как навязчивую символику: не просто обладать, но подчеркнуть два, три раза то, чем ты обладаешь – таково наваждение владельца коттеджа, какого-нибудь мелкого собственника. Бессознательное здесь, как и повсюду, проговаривается в избыточности знаков, в их коннотациях и в их нагруженности.
Но во всем этом проговаривается и что-то другое, требующее извлечения ряда иных следствий:
1. Нагруженность знаками обладания, играющими здесь демонстративную роль, может анализироваться не только как интенция на обладание, но также и как стремление показать, насколько хорошо мы чем-то владеем[17]. Эта демонстрация, эта «стилистическая» сверхдетерминация всегда соотносится с некоторой группой: она выполняет не только психологическую функцию удостоверения владельца в его собственности, но и социологическую функцию присоединения его ко всему классу индивидов, которые владеют подобным же образом. То есть сами знаки частного работают в качестве знаков социальной принадлежности. Поэтому через то или иное символическое поведение подает свой голос классовый культурный
Ср. поведение официанта кафе у Сартра, перегруженная значениями игра которого нацелена не столько на то, чтобы сделать что-то, но и чтобы показать, как хорошо он это делает.