Лууч. Затмение. Сергей Александрович Варлашин
по жениху. Но она никогда не интересовалась никем, окромя меня самого, как единственного близкого человека. И все свидания наши проходят исключительно здесь же, где мы разделяем этот дом, подобно двум отшельникам монашеского ордена. Где ни я, ни она никогда бы не отдали своё сердце другому избраннику и вечно бы пребывали в обеде безбрачия, чтобы сохранить тёплые отношения духовных сестры и брата теми же полными любви и верности.
Теперь я кажется, понимаю к чему она создавала такие долгие годы этот уют Лууч. Я словно твоими глазами смотрю на всё это.
– Я так тронут Гор. Что ты даже не представляешь себе. Это очень трогательно, то что ты сказал. Правда не думаю, что такие царские но скромные как для монаха-пилигрима хоромы предназначались именно мне, раз я выбрал простой сарай, со вполне приличными для своего представления о путешествия апартаментами, где вместо кровати можно вполне обойтись любым подручным биваком.
– Ну уж нет. Раз моя сестра использовала свои способности устроить тебя как при приёме своего любимого друга, то уж будь так добр, ответь нам всем добром милодушия и радушной снисходительности.
– Ваше величество вынуждено согласиться. Но только чтобы не созрел конфликт и распри за место под крышей в сарае, – засмеялся я. – Коли воля твоя и твоей милой сестры здесь закон, я подчиняюсь ему и готов как истинный аскет спать в лесу, – меня слегка подёрнуло, оттого как я внезапно вспомнил свой лёгкий свежий сон в лесу Миры. – Но в силу принуждения быть принцем при царе этого небольшого но царски элегантного дворца, склоняюсь в почтении и чести иметь его своим временным пристанищем, куда бы меня здесь не положили.
– Вот и славно. Ты пока располагайся, а я скоро приду.
Я остался один. Снял предоставленные мне ещё на входе тапочки и погрузился в меховой ковёр. На котором сразу захотелось растянуться. Но только чтобы не смущать этим гора, проследовал во вторую часть комнаты, отделённой живой зелёной стеной с цветущими редкими для моих глаз и обоняния тропическими цветами. Во второй части стоял низкий и небольшой диванчик, служившей судя по всему мне в будущем кроватью для отдыха.
У огромного распахнутого настежь окна, стоял элегантный стеклянный стол, приходящийся точно какому-то писаке при императоре на Дальнем Востоке. Я как-то сразу прошёлся воспоминаниями о своём детстве, вспоминая, что когда-то и сам занимал подобную комнату, в далёком детстве с видом из окна на лес. Тончайшая тюль в завитках играла на ветру, а за ней тонкими колокольчиками звенела точно волшебная игра – музыка ветра. Наполняя свежим лесным весенним ветром, благоухание природы и лаская слух своей беззаботностью тихого роптания.
Я так порадовался за Гора, что он имеет безупречный дом и такую чуткую ко всему сестру, будто сам только что подписал документ, предписывающий мне здесь оставаться долгие годы. Отчего я сразу мысленно отмахнулся, помня свою миссию не отдыхать здесь восстанавливая силушки, а прилагать их для решения поставленной