Испорченные сказания. Том 3. В шаге от рубежа. Ксен Крас
не могли зваться и мучителями: выполняя роль стражников, они лишь терпеливо прогуливались между рядов, раздавали еду и воду, не выражая собственного мнения. К сожалению, встречались и те, кто упивался страданиями и искренне ненавидел представителей знати. Именно из-за последних писарь едва сдерживался, чтобы не начать выть и скулить, как только к нему подходили.
Да, Арло почти был уверен, что выживет, но непрекращающаяся боль станет его вечным спутником. Он осознавал, что куда менее вынослив, крепок и самоуверен, чем сосед по другую сторону, тот самый мужчина, что теперь являл собой скорее человекоподобное полуразумное существо. Арло боялся, что всего после одной прогулки за Врата Бездны и от него самого не останется совершенно ничего. Только тело, может, и не столь изуродованное, как он себе представлял, но лишённое души.
Всё время, пока Винсента терзали, писарь страдал от страха и постоянно вертелся в своей клетушке, не в силах найти себе места. Он уже научился жить в ней, но в тот момент чувствовал себя как в самый первый, самый страшный день, который теперь не забудет никогда. Решётки стали казаться ещё более грязными и шершавыми, пол стал холоднее и твёрже, вода ещё более вонючей, а прогуливающиеся культисты – ещё свирепее.
Флейм всё думал, что зря поддержал юношу с севера, что не должен был идти на поводу у глупого молодого лорда. Он считал, что, может быть, веди он себя правильнее, разумнее, то Винсент, не найдя поддержки, успокоился бы и сейчас продолжил сидеть здесь, за решёткой, рядом, а не страдал за той дверью. Сомнения были для Арло привычным делом, он редко отстаивал свою точку зрения, и многократные повторения могли запросто убедить Флейма почти в чём угодно. С каждым днём уверенность и без того легко принимающегося во всём сомневаться писаря Дэйбрейка лишь таяла.
Виллингпэриша вернули спустя несколько часов – тот пребывал в сознании, но выглядел ошеломлённым и совершенно потерянным. На вопросы Арло Винсент начал отвечать лишь ближе к ночи – так называли пленники время, когда их надзиратели отправлялись на боковую, к лекарю никого не водили, и порой получалось даже довольно продолжительно пообщаться через решётки с другими пострадавшими.
Лицо лорда Винсента выглядело изрядно распухшим, его нос завалился набок, а вокруг рта, особенно на подбородке, засохла кровь. Когда сосед взялся за решётку, разделявшую двух дураков, что понадеялись избежать страшной участи, писарь увидел, что на нескольких пальцах не хватает ногтей, а на другой руке красовались свежие порезы и ожоги.
Одеяния юноши были перепачканы и окровавлены ещё до похода к мучителю, но теперь вдобавок намокли. Оставалось только гадать, прибавилось ли свежих пятен, и Арло думать не желал, что скрывается теперь под ними. Ум у писаря был неплохим, он раз за разом подкидывал картины, и, как бы мужчина ни прогонял их, легче не становилось.
На шее лорда Виллингпэриша отчётливо просматривалась толстая сине-алая полоса, местами запёкшаяся по её краям кровь пугала