Государственная измена и шпионаж. Уголовно-правовое и криминологическое исследование. В. Н. Рябчук
наиболее опасными: перевет, то есть измена, кримская кража, под которой одни исследователи понимают храмовую кражу, а другие – кражу из кремля, конокрадство и поджог, причем не простой, а квалифицированный. Исследователи указывают, что «хотя летописание находилось в руках господствующего класса, мы не встречаем упоминаний о перевете в смысле выступлений народных масс»[6]. Таким образом, уже в то время измена рассматривалась как посягательство на внешнюю безопасность государства. Чаше всего под изменой (переветом) понимался переход на сторону военного противника, оказание ему существенной помощи, причинившей серьезный ущерб государству. Обращает на себя внимание тот факт, что понимание измены сформировалось именно в Новгороде и Пскове, то есть в феодальных республиках, где изменническими считались деяния, совершенные в ущерб непосредственно государству, а не князю. В понятие измены, таким образом, включалось проявление неверности государству, а не тому или иному феодалу.
Что касается зажигалника, то, по мнению исследователей, под этим термином понимался не простой поджигатель, а лицо, которое, поджигая город, посягало при этом на общественное спокойствие либо преследовало цели оказать этим содействие военному противнику. Поджог, хотя и совершенный умышленно, не всегда влек смертную казнь. Из судебного списка от 30 июня 1503 года явствует, что виновный в поджоге монастырской деревни Михалка Жук приговорен к возмещению монастырю нанесенного ущерба в размере 5 рублей. За отсутствием денег и поручительства в уплате их виновный передан монастырю до искупа, то есть до отработки долга. Так, Кормчая книга устанавливала смертную казнь через сожжение за злостный поджог: «…иже некия ради вражды, или разграбления деля имении, разжения творяще во граде огню да преданы будут». Эта норма нашла практическое подтверждение в 1547 году, когда начались пожары в Москве. Сразу же возникли слухи, что виновниками пожаров были зажигалники. Многих зажигалников «имали и пытали», а затем «казнили смертной казнью: глав им секли и на колье их сажали и в огонь их в те же пожары метали»[7]. Таким образом, в современном понимании зажигалник совершал либо акт терроризма, подобный тому, который описан в статье 205 УК РФ 1996 года, либо диверсию (статья 281 УК РФ), осуществленную в целях оказания помощи военному противнику.
Уточнение состава измены связано с так называемыми кресто-целовальными записями конца XV – начала XVI века. В этих записях давалось обязательство «никуда не отъехати», «служить князю, княгине и их детям» «в правду, безо всякие хитрости», «лиха… не мыслити, ни думати, ни делати» и «о готовящемся на государя лихе известить». Целовавший крест представлял поручителей, которые отвечали за него денежной суммой от 2 до 20 000 рублей.
Согласно литературе первое упоминание об «измене» как нарушении данного обещания содержится в записи Ивана Дмитриевича Бельского от 1562 года. Измена могла выражаться
Там же. С. 349.
См.: Развитие русского права в XV – первой половине XVII в. С. 167.