Сделай, что сможешь. Начало. Андрей Лео
так сказываются или ощущения молодого тела накатили, но оптимизьм и энтузязизьм из меня прёт со страшной силой. Чувствую, горы могу свернуть. Надо бы узнать у Софы: зелье витаминное по утрам она для меня исключительно на травках заваривает или вместе с сушёными грибочками?
Начал задумываться о будущем. Планы пока туманные, но с ближайшими я уже определился. Необходимо к осенне-зимнему промысловому сезону основательно подготовиться. Охотником я, разумеется, оставаться не собираюсь, однако этой зимой поработать придётся. Меха – это деньги, а деньги нам в скором времени ох как понадобятся.
Ещё мысля в голове сидит: Волчий ручей проверить на наличие золота. Чем чёрт не шутит, вдруг крупно разбогатеем, золотишка-то в окружающих землях хватает.
В прошлой жизни часто приходилось бывать в Сибири на золотых приисках. Вот интересно, сейчас начинаю понимать: я довольно неплохо помню, где тут, на Енисейском кряже, миллионы рублей в виде ценных металлов от глаз людских спрятанные лежат. Когда-то знакомые из золотодобывающих компаний возили по своим «кладовым», хвастали, так сказать. Видел я много крупных месторождений: и «Благодатное», и «Олимпиадинское», и «Эльдорадо». А там, конечно, охота-рыбалка. Случалось, по неделе вокруг рудников с ружьишком бродил.
Вряд ли окрестности за полторы сотни лет сильно изменились. И, если не торопясь походить, внимательно посмотреть, я, наверно, смогу отыскать все места, где побывал. Значит, летом переберёмся в Енисейск и уже в городе сориентируемся, как дальше жить.
– Поздорову, братан. Отлёживаешься?
Оп-па! От неожиданности я чуть в штаны не наложил. Как этот жлобина сумел столь тихо подобраться?! Уснул я, что ли?
– Чё-то нюхлый[15] ты. Выздоравливаш хоть?
Мои мысли понеслись вскачь. Ага, братан. Вполне вероятно, брат, кому ж ещё здесь бродить и о Мишкином здоровье спрашивать. Из двоих его братьев рыжий только один, и возраст сходится.
– И тебе не хворать, Гнат. Потихоньку выздоравливаю. Вот из домины стал выбираться, баба Софа на солнце лежать велела.
Слава богу, за тренировкой меня не застали, иначе вопросов было бы выше крыши.
– Кости погреть тебе надо, да-а… – Он постоял, оглядывая изменения на поляне. – Знахарка-то хорошо кормит?
– Да, нынче-то с едой получше. Охотники на зиму решили остановиться, подкармливают.
– А-а… То-то смотрю, у вас амбар начат. На зиму, говоришь? Они, чё ль, Софье Марковне шкурки дают?
– Они.
– А где счас?
– Да в тайгу подались, хотели на севере лабаз сладить.
– М-м… Тута, это, Мишка… Ты бы к ним набился в содружники: тятя больно зол, домой не пустит. Нахлебником тя кличет и знахарке муки, сказал, не даст. А с охочими людьми всяко перезимуешь, и мы, ежли чё, подсобим.
О как! Ну родитель, ну сволочь! Сбагрил сыночка, гад. Не удивлюсь, если жалеет, что я не помер. Корми теперь болезного. Мне, вообще-то, такое предложение на руку. Но всё же какая
Нюхлый – болезненный, слабый (