Аляска, сэр!. Юрий Шестёра
воскликнул: – Ох и благодать же, ваше сиятельство! Ныряйте следом, ей-ей, не пожалеете!
Вода оказалась горячей, но вполне терпимой, и Алексей Михайлович самозабвенно вытянулся в ней во весь рост. «До чего ж благодатна камчатская земля, – думал он, омываемый горячими струями, – и богата термальными источниками! Помнится, я читал о них у Крашенинникова[14] в “Описании земли Камчатки”… Но одно дело – читать, и совсем другое – испытать их неповторимую прелесть на себе».
– Кабри! – позвал он. – Вы что, ждете особого приглашения?!
Слуга нехотя разделся и, опасливо кряхтя, шагнул в ручей. Однако почти тотчас лицо его озарилось прямо-таки детской радостью.
– Шарман, мсье, воистину шарман!.. – восхищенно забормотал он.
– Эта вода не только приятна, но еще и целебна, – авторитетно заявил графу Осип Макарович. – Особливо при заболеваниях кожи и ломоте в костях помогает. Проверено на деле не единожды, так что не сомневайтесь: когда ваш француз вылезет из ручья, он забудет про все свои болячки.
– И сколько же времени нужно просидеть в воде для получения должного лечебного эффекта?
– А сколько душе угодно, ваше сиятельство. Чем дольше, тем лучше. Но это еще не все, – загадочно ухмыльнулся он и, выбравшись из ручья и зазывно махнув рукой, побежал через лужайку.
Гонимый любопытством, Воронцов последовал за ним. Оказывается, не далее чем в десяти саженях протекал другой ручей, в который Осип Макарович с ходу и плюхнулся.
– Бр-р-р! – раздался его неразборчивый возглас.
Граф повторил маневр проводника, но в первую же секунду в его тело словно впились тысячи игл, и он пулей выскочил на берег. За ним выбрался из ручья и Осип Макарович.
– Это контрастное купание, как говорит их превосходительство господин губернатор, – пояснил он. – У нас в Сибири, где я вырос, мужики тоже, крепко попарившись в баньке, выскакивали на улицу и бухались прямо в сугроб. А потом опять возвращались в парную…
Неслышно подошедший Кабри осторожно сунул ногу в горную родниковую воду и тут же в ужасе отпрянул.
– Ну уж нет, это удовольствие только для отчаянных русских. А нам, французам, оно совсем ни к чему, – проворчал он и засеменил по гальке обратно, к ручью с горячей водой.
– Не обессудьте, Осип Макарович, но я, пожалуй, тоже последую за французом, – развел руками граф.
«Удивительно! – рассуждал он, снова млея в горячей воде. – Два ручья текут практически рядом, а температура воды в них совершенно разная. Вот уж воистину: Камчатка – земля контрастов! Причем, согласно Крашенинникову, район реки Паратунки, впадающей в Авачинскую губу на противоположном Петропавловску берегу, вообще изобилует термальными источниками. Это ж неслыханное богатство! Вот только как им воспользоваться?!» – Воронцов мысленно представил многие тысячи верст, отделяющие эти благодатные места от центральных районов России, и сокрушенно вздохнул.
– А почему
Крашенинников Степан Петрович (1711–1755) – русский ученый, исследователь Камчатки, академик Петербургской АН (1750). Сподвижник М.В. Ломоносова. В 1724–1732 гг. учился в Московской славяно-греко-латинской академии, в 1732–1733 гг. – в университете в Петербурге. Участник 2-й Камчатской экспедиции (1733–1743); исследовал полуостров Камчатка. В 1751 году закончил «Описание земли Камчатки» – первый масштабный письменный труд, посвященный географии Камчатки, а также быту и языкам местных народов (гл. обр. ительменов) и их истории.