Время собирать камни. Елена Михалкова
вот так. Рисунок был на груди: дом ведьмин, а вокруг огонь горит. И не стирался ничем! Так ведьма ему метку поставила и всем остальным в науку, чтобы знали: тронут ее – умрут. Мне дедушка рассказывал, он труп видел.
Она замолчала.
– Эй вы, там! – раздался голос Кольки. – Давайте сюда, у Витьки идея хорошая!
– Не хорошая, а гениальная.
– Что за идея? – спросил Андрей, подходя.
– Пошли бабку Степаниду пугать! – предложил Сашка. – Наберем старых простыней, закутаемся в них и завтра ночью по огороду пошастаем. Мне мамка говорила, Степанида жуть как привидений боится.
– Не просто так закутаемся, – поправил его Витька. – Основной смысл моей гениальной идеи в том, чтобы на простынях глаза и рот нарисовать.
– Чем?
– Пластилином светящимся, мне отец его недавно привез. Он в темноте виден очень хорошо, потому что фосфоресцирующий.
– А не умрет она со страху? – засомневался Андрей.
– Степанида? Так мы же не будем у нее на горле руки сжимать, а просто издалека покажемся, и все. А можно еще в окно постучать.
– Не надо в окно, – попросила Юлька. – В окно страшно.
– Ладно, в окно не будем. Ну как, все пойдут?
– Все! – почти хором отозвались мальчишки. Женька молча кивнула.
– Тогда нужно восемь простыней достать и пластилином обмазать. Пойдем ко мне, пластилин возьмем, а потом у тебя, Андрюх, разрисуем. Операция по устрашению называется, – Витька сделал торжественную паузу, – «Собака Баскервилей»!
Дружно начали обсуждать, кто сможет стащить простыни, и про вторую фотографию как-то забылось.
Глава 6
Прошло достаточно времени. Мне не хочется ждать так долго, но это необходимо. Чем дольше ждешь, тем больше вываривается ненависть, и остается ее сгусток. Если бы ненависть могла убивать, то этот сгусток уничтожил бы тебя в долю секунды, растер в пыль, в жалкую кучку серой пыли… Но мне нужно не это.
Ты не чувствуешь? Ты все еще не чувствуешь меня рядом с собой? Иногда у тебя довольное лицо, иногда озабоченное, но я никогда не вижу на нем того выражения, которое мне так нужно увидеть.
Я не вижу страха.
Подожди, подожди, еще немного, совсем скоро… Пожалуй, уже можно знакомиться, как ты считаешь? Вот тогда, вот тогда я наконец увижу твой страх, и услышу его, и почувствую, как зверь чувствует запах крови, и приду на этот запах, и разорву тебя.
Ты не ждешь меня?
Два месяца спустя Тоня, Виктор и жена Аркадия Леонидовича сидели в зале почтальонова дома и слушали очередную байку самого «практикующего хирурга», как любил называть себя Аркадий. Лидия Семеновна принесла большую круглую самодельную пиццу, и Тоня с Виктором с удовольствием откусывали сочное тесто, щедро посыпанное ветчиной, помидорами и сыром.
– Так вот, милые мои, – разносился по комнате такой же сочный голос Аркадия Леонидовича, – а я ему на это говорю: и до каких же пор вы будете ко мне приходить и нос свой несчастный переделывать? Каждый раз, как у вас будет новый, я извиняюсь, кумир появляться? Сейчас, говорю, вы хотите, как у Ларисы Долиной.