Сестра самозванца. Владимир Александрович Андриенко
Валевский! – Марина позвала мажордома.
– Милостивая панна! – мажордом склонился перед Мариной.
– Размести, пан, сего кавалера в покоях, про которые знаешь.
– Как прикажет панна! – еще раз поклонился Валевский.
Он провел поручика к тому крылу в замке, где размещалась знать, а не мелкие шляхтичи и офицеры.
– Сии покои знак высокой милости, пан, – сообщил Валевский. – Панна Мнишек выделяет не каждого. Пан понимает меня?
– Не могу понять с чего мне такая честь, пан мажордом. Я прибыл от князя Замойского и потому на хороший прием не рассчитывал.
– Но панна Мнишек отметила, пана кавалера. И через панну высокий жребий коснется и его.
– То для меня загадка, пан мажордом.
– Все скоро прояснится, пан кавалер.
Нильский познакомился со своими покоями. Комната была разделена на две части высокой ширмой, расписанной яркими красками. Мебель дорогая – столы с витыми ножками и резные стулья с львиными головами на подлокотниках. За ширмой роскошная большая кровать с перинами и подушками.
– Пусть пан кавалер располагается. Я прикажу слугам принести ваши вещи.
– У меня их мало, пан мажордом. Все приторочено к седлу моего коня.
Валевский поклонился и ушел. И не успела за ним закрыться дверь, как в комнату с другой стороны вошла панна Мнишек.
Шляхтич никак не ожидал её увидеть так скоро.
– Пану нравится? – спросила она.
– Роскошно, милостивая панна.
– Здесь есть второй ход, пан кавалер. И сие весьма удобно.
– Панна говорит…
– Я говорю об удобстве для пана кавалера. Ведь пан любит женщин?
– Панна смущает меня.
– Не верю, пан. Вы смущаетесь? Вы избалованы вниманием женщин. Я вижу это, пан кавалер. И в замке Мнишек у вас не будет в них недостатка. Спать на такой кровати одному – кощунство.
Марина помогла Яну разместиться в роскошных покоях и оставила его. Слуги принесли его вещи и доложили, что с конем пана все в порядке.
Но как только Нильский переоделся, в двери его комнаты постучали. Он не успел ответить, как щелкнул замок, и в комнату вошла молодая девушка лет 17-ти.
Она была в сиреневом плаще с капюшоном поверх простого платья. На ней не было украшений кроме сережек с изумрудами. Но, впрочем, украшения девушке были не нужны. Её собственная красота и юность были лучшими сокровищами, коими одарила её сама мать природа.
Стройная и гибкая, с высокой грудью, прелестным личиком и большими глазами. Она влетела в комнату и, увидев, Нильского, остановилась.
Шляхтич поклонился.
Она помолчала несколько мгновений.
– Пан? Простите. Я вас не знаю.
– Ян Нильский, гусарский поручик надворной хоругви князя Яна Замойского! – представился шляхтич.
– Елена, – она назвала лишь имя.
– Рад знакомству с панной!
– Простите, я не знала, что комнаты сии уже заняты.
– Меня поселили здесь менее часа назад, панна. Но если сии покои ваши, то…
– Нет,