Возвращение Ангела. Инна Николаевна Баханцева
процессию…
Территория автобусного парка.
…Человек в защитной маске, стоя в кузове, автогеном разрезал
запаянный шов цинкового ящика.
Женя, Колян и мать Костика стояли внизу, у откинутого борта
машины. Когда показалась крышка деревянного гроба, мать Костика заголосила…
– Он забит… гвоздями. Его уже не откроешь… Нельзя. – Сказал, спрыгивая, сварщик.
Дом деда. Кабинет деда.
Придя домой, Женя хотел сразу пройти к себе, но дверь кабинета
была приоткрыта, и дед увидел его. Подозвал. Женя подошёл, встал
рядом. Дед сидел перед телевизором. А на экране был Горбачёв.
Не отрываясь от телевизора, дед спросил:
– Ну как? Всё сделал?
– Всё… – Женя ответил тихо, опустив голову.
Дед обернулся к нему, положил руку на плечо, слегка притянул
его к себе. Жене была непривычна нежность обычно сдержанного
на чувства деда, и на глазах у него показались слёзы.
– …Он был очень…хороший… Я с ним больше других дружил…
– Жаль, – вздохнул дед. – Я тебя понимаю. Кто у него..?
– Только мать… Отца давно нет… умер…
Дед опять обернулся к экрану, прислушался к словам Горбачёва.
118
Женя был уже почти у двери, когда дед снова позвал его.
– Вот, возьми, – достал из ящика письменного стола деньги, —
дашь матери. Если надо помочь чем-нибудь, скажи.
– Ничего… справимся. Спасибо, дед.., – сказал Женя и вышел.
Из телевизора слышались аплодисменты.
Дом деда. Комната Жени. Мансарда.
…Женя лежал в своей комнате на кушетке и смотрел на фотографию, сделанную им на вокзале, когда провожал ребят в армию.
…Диман и Зуб были серьёзны, а Костик смеялся.
На другой – они были все четверо. И Костик – рядом с ним…
Квартира Костика.
…Фотография Костика в рамке на старом комоде. Поперёк
угла – чёрная лента. Рядом – другая фотография. И тоже в рамке.
И тоже, как будто Костик. Но это – не он. Мужчина, очень похожий на Костика – это его отец. Оба улыбаются одинаково – широкой, немного наивной улыбкой…
Чьи-то руки ставят рядом с ними вазу с цветами… Поправляют
чёрную ленту на рамке… Это – мать Костика.
Та же комнатка – с убогой, скудной обстановкой.
Несколько человек за столом – две старушки-соседки, девушка, помогающая накрывать на стол, Колян с Женей.
– Тётя Галя, – заглядывает в комнату девушка, – картошку нести?
– Неси и садись, детка, – отвечает мать Костика. – Дочь моей
подруги покойницы, Настя, – поясняет она Жене. – Дружили
они…
Девушка ставит на стол блюдо с картошкой, от которой поднимается пар, садится, и Колян разливает водку.
Сидят, молча, не зная, что говорить, с чего начинать.
– …Ладно… Раз так… За Костика… моего… за сыночка.., – говорит Галя. – Чтоб… чтоб…ему… – дальше продолжить ей не
удаётся. Она подносит дрожащей, непослушной рукой рюмку ко рту
и,