Пятый постулат. Александр Жданов
людей. На шее у нее был тот самый жёлтый шарф, с которым они когда-то дурачились. Но как же она изменилась! Она располнела, пепельные волосы потускнели. Только сейчас он понял, что на самом деле прошло двадцать пять лет, только сейчас он увидел её возраст. А он-то ехал к той, что осталась в его памяти, чей образ не покидал его всю дорогу. Он увидел её – и испугался. Испугался, что приехал не к той, что не встрепенётся в сердце прежнее сильное чувство. А, может, просто не захотел связываться с не совсем молодой, не обласканной жизнью женщиной. Он отчётливо видел, насколько она немолода. Это ведь только когда проживёшь с человеком много лет, видишь его таким, каким он был при первой встрече.
Он не вышел на перрон, а пошел через вагоны и тамбуры в хвост состава. В последнем вагоне проводница уже собиралась закрывать двери, и он, отодвинув её, соскочил со ступенек. Не оглядываясь, он вышел к стоянке такси и поехал в аэропорт. Билет на удивление купил сразу и пошёл в туалет. Там он долго умывался. А потом посмотрел в зеркало. И видел там постаревшего человека с горькими морщинами на щеках, с нелепо собранными в пучок на затылке седыми волосами. И холодным, почти стеклянным взглядом.
А небо над аэропортом было чистым и ясным. Дождя не предвиделось.
Ночные полёты
I
…А по ночам Петрович летал. Как это у него получалось, он не знал. Но взмывал над фонарями, деревьями, крышами домов и летел по ночному небу. Удобнее всего было летать на доске. На неё можно было сесть, а можно – лечь грудью. Потянешь за край доски на себя и взлетаешь, набираешь высоту. Надавишь вниз – и пошёл на снижение. Очень удобно, чтобы не врезаться в какую высокую трубу или дерево. Высоту набирал Петрович хорошую – иногда дух захватывало. Ни на каком самолёте не испытаешь такое. Правда, взлетать приходилось с разбега и опускаться на землю, что тоже не очень удобно и приятно. Вот если бы был в квартире Петровича балкон, тогда другое дело. Тогда можно было бы взобраться на перила, пристроить под собой доску, а то и вовсе без доски спрыгнуть – и тут же взлететь. И прибалкониться было бы интереснее. «Нет, неправильно люди балконы используют», – рассуждал Петрович. Вот у соседа балкон – и что? Выйдет вечером, облокотится о перила и курит. Докурит до самого фильтра – и щелчком сбросит окурок вниз. Окурок, описывая дугу, летит и светится красноватой звёздочкой. Нет, некрасивая звёздочка. Вот Петрович видел настоящие – яркие, крупные. Они мерцали, словно подмигивали ему, пролетавшему под ними.
Конечно, никому о своих полётах он не рассказывал. Да и кто поверил бы? Полёты были тайной Петровича. Другой тайной была крыша. Забирался туда Петрович редко. Рискованно было попадаться на глаза работникам ЖЭКа – согнали бы. Да ещё дверь на чердак бы заперли. Впрочем, с недавнего времени этот вариант его не пугал: ключ у Петровича был. Однажды, пробираясь, по обыкновению осторожно, на крышу, он заметил, что дверь на чердак приоткрыта, а из замочной скважины торчит ключ. Сантехники-тепловики работали или электрики, было