Заклятие Лусии де Реаль (сборник). Иван Головня
рюмку с кальвадосом, бутылку пива и блюдце с бутербродом, отходит от стойки и направляется к свободному столику, к Моне подходит ее напарница Люси Донген, полная молодая женщина, ведавшая «закуской», то есть приготовлением бутербродов.
– Да очнись ты наконец, Мона! – зачем-то оглянувшись, громко шепчет Люси. – Сколько можно думать об одном и том же? Никуда он не денется, твой Эдвин. Подумаешь, ушел в рейс на две недели! Люди по году плавают и ничего – возвращаются.
Мона, еще больше покраснев, словно ее уличили в чем-то нехорошем, не столько со злости, сколько из стремления скрыть смущение сердито бурчит:
– Отстань, Люси! Обойдусь как-нибудь без твоих замечаний.
Люси негодующе встряхивает внушительного объема бюстом и с обиженно надутыми губами отходит на свое место, пробубнив напоследок:
– Ну и обходись! Подумаешь…
Мона тут же подходит к напарнице, берет ее за руку и, заглядывая в глаза, виновато говорит:
– Люси, не обижайся. Сама знаешь…
– Да уж знаю… – примирительно молвит расчувствовавшаяся Люси. – Тоже места не находила, когда мой Стив уезжал в Марсель на заработки.
– Ну, вот видишь… – Мона в знак окончательного примирения слегка пожимает руку подруги. – А ты хочешь, чтобы я оставалась такой же бесстрастной, как тот чугунный памятник адмиралу Рохасу на Набережной Мориона.
Время раннее – идет десятый час, – и потому трактир «Причал моряка», можно сказать, пустует. Лишь несколько человек, преимущественно матросы без места, сидят кое-где за столиками и неторопливо потягивают пиво из высоких бокалов. А один, загулявший, по всей видимости, так тот и вовсе спит, откинувшись на спинку стула, и время от времени громко, по-лошадиному всхрапывает.
Через настежь открытые окна в трактир вместе с утренней свежестью доносятся гудки приближающихся к Мориону пароходов, скрежет портовых кранов, усиленные рупорами команды вахтенных офицеров, отдающих швартовы кораблей, зычные выкрики расхваливающих свой товар мелких торговцев. В «Причал моряка» эти звуки доносятся вроде как из другого, далекого мира.
Но вот занавес из бамбуковых палочек на входной двери трещит, раздвигается, и в трактир вваливается компания из трех посетителей, по всему видать, моряков торгового флота. Моряки привносят с собой в трактир некоторое оживление.
– Корт, дружище! – узнав в одном из вошедших знакомого, с преувеличенным радушием кричит успевший порядком захмелеть долговязый любитель кальвадоса. – Откуда? Какими ветрами? Ведь «Дукат» должен находиться в океане! Или ты заснул в объятиях красотки Долорес и опоздал к отплытию судна?
Уловив краем уха – обычно Мона не прислушивается к разговорам в трактире – слово «Дукат» и еще не осознав толком, о чем идет речь, девушка перестает протирать рюмки и вся превращается в слух.
– Брось трепаться, Марк! – неохотно отзывается неестественно прямой парень с постным выражением