За столбами Мелькарта. Александр Немировский
веселой, яркой зеленью. Пахнет миндалем и мятой. С ветвей, дразня глаз, свисают крупные, сочные плоды. На плоских черепичных крышах под огромными пестрыми зонтами нежатся владельцы всех этих богатств, равнодушные ко всему на свете, кроме собственной выгоды. А внизу, у глиняных пифосов[13] с вином и маслом, суетятся рабы. Большие рыжие псы исступленно лают на Ганнона, словно от него исходит угроза этому миру сытости и довольства.
Синта
В храме полумрак. Свет едва проникает сквозь круглые оконца с разноцветными стеклами и ложится на гладкие квадратные плиты пола, на серые гранитные колонны.
Между колоннами пробирается Синта. Розовая туника плотно облегает стройное тело и делает девушку похожей на бабочку, нечаянно залетевшую в храм и мечущуюся в поисках выхода.
Лишь вчера отец увел Синту из дома. Припав к ногам отца, девушка умоляла: «Лучше убей меня!» Но Миркан был неумолим. «Ты должна это сделать ради брата, – говорил он. – Магарбал хочет принести его в жертву Владычице Танит. Спасти его можешь только ты!»
Девушке внезапно представилось: над нежной шеей Шеломбала навис кривой медный нож. Толпа, взбудораженная страшным зрелищем, кричит: «Крови! Крови!»
Может ли она это вынести? Она готова на все: «Отец, веди меня к Магарбалу!»
Какие страшные глаза у этого аспида! Когда он смотрит на тебя, кажется, что в жилах останавливается кровь.
Что она должна делать в храме? Вот этим ножом обрезать фитили храмовых светильников.
Внезапно жрец схватил ее за плечо, что-то блеснуло у висков, и длинные волосы волною легли на пол.
При воспоминании об этом из глаз Синты вновь хлынули слезы. Нет кос, которые так любил Ганнон! Что бы он сделал, узнав, что его невеста отдана в храм? Но Ганнон далеко, и теперь она, жрица Танит, должна навсегда забыть о любимом.
Синта подходит к статуе Танит. В длинных, скрещенных на груди руках богини – полумесяц. Каменное лицо Владычицы величаво и торжественно. Тронут ли ее девичьи слезы? Никогда еще не видела Синта так близко богиню. В те дни, когда храм наполнялся верующими, даже знатная девушка не могла находиться у ног Госпожи. Но теперь они одни – богиня и ее служительница, любовь и ее жрица, – и Синта может рассказать ей все, что тревожит ее сердце. Упав на колени, целуя воспаленными губами холодный камень статуи, Синта страстно шепчет:
– О Владычица Танит! Всемогущая, освещающая землю в часы мрака! Облегчи душу от сомнений! Отец отдал меня тебе, но я…
Девушка замолкла и замерла. Ее тонкий слух уловил еле слышные шаги и позвякивание ключей. Так звенят ключи на поясе Магарбала. Но верховный жрец не один. Кто же с ним? Девушка скользнула за одну из колонн и прижалась к ней.
– Ты хотел поговорить со мной наедине, – прохрипел Магарбал. – Я тебя слушаю.
Наступила тишина. Ее нарушил вкрадчивый, мягкий голос. Девушка чуть не вскрикнула и еще теснее прижалась к холодному камню. Она узнала голос своего отца,
Пифос – огромный глиняный чан для хранения вина, масла, меда и воды.